– Твоя жена не осквернена, – сказал я Этельреду. – Ты сам ее осквернил.
Его лицо дрогнуло, как будто я влепил ему пощечину.
– Ты… – начал он.
Я вновь дал волю своему гневу. Я был куда выше кузена и шире его в плечах и надвинулся на него, отогнав от алтаря к боковой стене. Там я заговорил с ним шипящим от ярости голосом. Только он мог слышать, что я сказал.
Алдхельм, возможно, испытывал искушение прийти на помощь Этельреду, но за ним наблюдал Финан, репутация которого не позволила Алдхельму даже шевельнуться.
– Я знаю Этельфлэд с тех пор, как она была маленьким ребенком, – сказал я Этельреду, – и люблю ее, как собственное дитя. Ты понимаешь это, эрслинг? Она для меня – как дочь, а для тебя она – добрая жена. И если ты снова притронешься к ней, кузен, если я увижу хоть один синяк на лице Этельфлэд, я найду тебя и убью.
Я сделал паузу.
Этельред молчал.
Тогда я повернулся и посмотрел на Эркенвальда.
– А что бы ты сделал, епископ, – издевательски спросил я, – если бы бедра госпожи Этельфлэд начали гнить? Ты бы осмелился убить дочь Альфреда?
Эркенвальд пробормотал что-то насчет заточения в монастырь, но мне было плевать. Я остановился рядом с Алдхельмом и посмотрел на него.
– А ты, – сказал я, – ударил дочь короля.
Я нанес ему такой удар, что он крутнулся, врезался в алтарь и зашатался, пытаясь не упасть. Я ждал, давая ему шанс ответить тем же, но его храбрость полностью испарилась, поэтому я ударил снова, а потом шагнул в сторону и возвысил голос – так, чтобы все в церкви могли меня услышать:
– И король Уэссекса приказал господину Этельреду отправиться в плавание!
Альфред не отдавал таких приказов, но Этельред вряд ли осмелится спросить тестя, отдавал он подобный приказ или нет. Что же касается Эркенвальда, я был уверен – он расскажет Альфреду, что я принес в церковь меч и угрожал, и короля это разгневает. То, что я осквернил церковь, разгневает его куда больше, чем то, что священники унизили его дочь. Но мне и нужно было, чтобы Альфред гневался. Я хотел, чтобы он наказал меня, освободив от клятвы и, таким образом, избавив от службы себе. Я хотел, чтобы король снова сделал меня свободным человеком, человеком меча, щита и врагов.
Я хотел избавиться от Альфреда, но Альфред был слишком умен, чтобы это допустить. Он знал, как меня наказать. Он заставил меня продолжать держать свою клятву.
* * *
Два дня спустя после событий в церкви (прошло уже много времени после того, как Ганнкель бежал из Хрофесеастра), Этельред наконец отплыл. Флот Этельреда из пятнадцати кораблей – самый могучий из всех, когда-либо собиравшихся в Уэссексе, – заскользил вниз по реке во время отлива, подгоняемый сердитым посланием, которое доставил Этельреду Стеапа. Богатырь прискакал из Хрофесеастра, и в доставленном им послании Альфред желал знать, почему флот медлит, в то время как побежденные викинги бегут.