Тэгрэт стояла справа от очага. Под мышкой — длинный японский «всестихийный» фонарь, под руками дети. И тут с улицы, перекрывая собачий гав, раздался необычный, неслыханный ранее, надрывный то ли взрев, то ли всхлип.
— Куликул! — прохрипела Тэгрэт.
Да, какой-то дикий крик. Нет, это не волки и не собаки! Костя ухватил с шеста карабин, вогнал патроны, дернул у Тэгрэт фонарь и выскочил на улицу. Луч метнулся и увяз в снежной круговерти. Проскочила между ног за ярангу раздувшаяся как шар от вставшей дыбом шерсти Къэли. Костя побежал следом. За ярангой, прижавшись задами к рэтэму, кучей, рычали, хрипели и визжали собаки. Что это они? Боятся? Такой стаей боятся?!
Костя повел лучом. Метрах в пятнадцати от яранги между снежными зарядами мелькнула легкая нарта Окота, за ней — детская нарта с меховой кибиточкой, дальше где-то должна быть вереница грузовых нарт. Вот… Что это?! Костя даже зубами лязгнул.
У ближней грузовой нарты шевелилось что-то темное, по величине ничуть не меньше яранги. Снежные вихри скрывали и вновь открывали огромный живой бугор. Пятно света ярко осветило рыжий бок бугра, и Костя успел даже заметить лохмы шерсти, а потом фонарь дрогнул в руке, пятно переместилось влево и выше, и в центре белого круга сверкнули два алых живых луча. Они, видно, достали и собак, потому что лай обратился в жалобное визжание. Животные бросились Косте под ноги, и он упал в дрожащую кучу. Барахтаясь среди прыгающих на него и друг на друга собак, он старался не потерять только одну мысль: «Фонарь и оружие!» Белый круг метался, выхватывая из темени морды зверей, стенки яранг, косые вихри снега и бока, а потом зад огромной живой глыбы, удалявшейся от грузовых нарт к близкому склону сопки. Когда до нее было уже не менее сотни метров, рядом с Костей раздался пронзительный крик Тэгрэт:
— Кочатко!
Потом раздался хлопок, снежные вихри прочертил блестящий красный росчерк, и над тундрой, раздвинув сумрак бушующей ночи, повис красный световой купол. От соседней яранги мелькнул второй росчерк, белый, дальше зеленый и снова красный. В этом фантастическом смешении искусственных огней все увидели силуэт огромного зверя, поднимавшегося по склону сопки. Очертаниями он походил на медведя, но голова была непомерно огромной, и она торчала далеко вперед на длиннейшей шее и свисала к самой земле. Таким зверь и запомнился жителям…
* * *
Рацию мы обычно включали минут за пять-десять перед началом сеанса: часы вечно барахлят, на будильники в Заполярье вообще надеяться нельзя. Механизмы их четко реагируют на изменения погоды. Магнитный полюс рядом, и он властно распоряжается всяческими железяками, регистрирующими время.