— Про кого это ты?
— Да, например, про режиссера «Ленкома», про Захарова. Хозяина «Русского золота» Таранцева из американской тюряги выпустили, а режиссер «Ленкома» едва ли не первым его у нас в аэропорту с поклоном встречает и обнимает.
— Таранцев в прошлом дважды был судим и отбыл наказание, судимости сняты.
Кострецов сощурился.
— Видно, Гена, что в органах ты без году неделя. Поверь пока на слово: если человек зону, да еще неоднократно, прошел, «нормальным» он не будет. На всю жизнь — особые ухватки, закомплексованность, грязный цинизм. Но если даже этот Таранцев святым стал, зачем деятелю культуры свою связь с ним подчеркивать?! Есть же неписанные законы, кодексы чести в любой артели, а в цеху людей искусства — особенно. Ответ прост — этот хозяин «Русского золота» и сам золотой. Передачу на телевидении (опять же о культуре!) кто финансировал? Таранцев. Что же получается? При советской власти такие режиссеры ради кормушки языком по вышестоящим задницам работали, а теперь достаточно к груди кому-нибудь прижаться перед телекамерой. Легче стало, хотя и позорнее.
— Без денег культуре не прожить.
— Неужели русская культура нуждается в таких деньгах? Лучше уж пусть вообще не будет искусства, чем ценой грязи. Мы и так тонем в бульварщине. Вот уже воистину форма определяет содержание.
— Это правда. На актерскую зарплату машину не купишь. Да ведь перед властью над толпой, перед большими деньгами любому непросто устоять, сдержанно произнес лейтенант.
— Но эти-то не любые! Ты мне, Топков, на больную мозоль не наступай. Ты про меня все уже узнал?! Знаешь, что я ни у уголовников, ни у полууголовных всяких никогда ни копейки не брал и в сделки с этой шушерой не вступал? Потому и торчу на Чистяках «земляным» опером… Но хотя бы эти Чистые пруды должны быть чистыми!
Капитан нахмурился, сложил бумаги на столе, сунул их в папку. Снял куртку со стула и стал ее натягивать.
— Сергей, — извиняющимся тоном сказал Гена, — я таким же, как ты, принципиальным хочу быть. Поэтому к тебе в напарники сам попросился. Ты прости, что я такие вопросы задавал. Мне хотелось тебя понять. Я знаю, за что тебя Костью еще зовут. Знаю, как ты этим летом накрыл банду милиционеров с главарем — майором угро.
Капитан, помягчав, передумал обрывать разговор и уходить. Он снова закурил уже которую по счету сигарету и проговорил:
— Не белая я Кость. Про старинные ордена, историю Отечества плохо знаю. Я вообще ничего про ордена и медали не ведаю. Мне их не дают. Но как и какими жабрами дышит вся эта богема приблатненная — уж как-нибудь просеку. Ну что, про «бриллиантовое дело» досказывать?