- Даже знать не хочу, Никола, честно. Ты мне лучше скажи, куда ты теперь?
- Теперь обратно к эльфам. Они ведь еще не знают, что я квест изменил. Поведу их на битву с порождением тьмы. Если нужно чего будет, ты пиши!
С этими словами эльф кинул мне предложение дружбы, заскочил на бурчящего кадавра, и исчез в чаще леса. Что примечательно, за два дня он не заговорил ни с одним моим спутником, словно их и не существовало.
Ко мне подошел Морген.
- Странные у тебя друзья, Филин.
- Странные. Ваш мир ломает моих современников.
- Биомант не выглядел сломленным.
- Он потерянный. Где то на просторах этого мира он потерял свою душу. Для него игра стала совсем игрой. Он не видит ни одного человека вокруг себя.
- Как будто ты видишь!
- Вижу. Вижу, во многом благодаря тебе, Морген. Чаще напоминай мне, что я человек. Игра должна быть закончена.
Я смотрел на серый деревянный потолок, и меня терзали три очень и очень не простых вопроса.
Вопрос первый, где я?
Вопрос второй, он же основной, почему я ничего не помню с того момента, как на горизонте возникла Столица?
Вопрос третий, что все это значит?
Сначала осмотр окружающего пространства. Диспозиция следующая. Я, одетый, лежу на кровати. Рядом валяется мой плащ, копье, в стене торчат ножи. Комната... Комната серая. Так, наверно может выглядеть комната, обшитая деревом, если ее оставить на лет сто, или двести. Почти не слышимые скрипы, пропахший временем и старым домом воздух, запыленные окна, торчащие из стен крепежные гвозди, темные от ржавчины. Неплотно подогнанные доски, навевающие на мысли о бесконечном лабиринте труб, балок, коридоров лазов и щелей, сразу за этой стеной. Полуистлевшее покрывало на жесткой кровати. Свет, струящийся из-за запыленного стекла. Можно различить только топорщащуюся гвоздями раму, мир за окном тонет в серой дымке.
Ощущения...
Ощущения странные, привычные и незнакомые одновременно. Словно тонешь в бесконечном пространстве, душном, наполненном неясными шепотами, и несбывшимися надеждами. Рванись в сторону, и оно пережует тебя, напомнит обо всех несбывшихся надеждах, допущенных ошибках, поспешных словах. Зальет тебе в глотку расплавленным свинцом слова "а если бы не...". Но если ты раскроешь перед ним душу сам, свернешься калачиком на пыльных досках, и уснешь под скрипы, навевающие тревогу, улыбнешься своему самому большому страху... Где то в этих серо черных лабиринтах живет то, что в итоге стало Кошмариком, где то тут есть коридоры, где за стенами можно услышать детский плач и надрывный крик "не нужно, пожалуйста, не делай этого". Открой душу и усни, и можно увидеть миллионы кошмаров. Чужих кошмаров.