– Не, это облако белое, а солнце желтое.
– А вот радость, она какая? Наверное, оранжевая. Вы как думаете?
– Радость, радость… Я думаю, что тоже желтая.
– А тоска – серая. Боль – яркая такая… Наверное, коричневая, да?
– Да, да. Коричневая, только не яркая. Говори, говори. Не замолкай.
– Страх – тягучий такой. Как нефть. Черный страх. Сон тоже тягучий… Медленный…
– Глаза открой! Открой и не закрывай! А то буду тебя по морде бить. Понял? Ты художник, что ли?
– Не. Учусь только… Учился. Второй курс училища закончил. А вот правда какого цвета?
– Правда… Может, белая?
– Может, и белая. Кто ее знает?! Ее ж не видел тут никто. А я… А я все время думал, что война, что она черно-белая. Представляете? Черно-белая. Фильмы смотрел старые и думал, что там, где воюют, там все черно-белым становится само. А там, где мир, там цветное все. А она не черно-белая, слышите? Она черно-красная. Черная и красная… Война… Черная и крас…
– Глаза открой! Открой глаза, я сказал! Стимуляторы есть у кого? Коли! Открой глаза, пацан! Открой! Пульс… Сейчас мы тебя вытащим, сейчас… Глаза открой!!!
* * *
Врач вышел из палатки и достал сигарету. Проходивший мимо заместитель командира отряда остановился и, порывшись в кармане, достал оттуда зажигалку.
– Закат сегодня прям необычный! Вон небо какое красное. Говорят – к погоде хорошей. Или наоборот? Не знаете, Иван Федорович?
– Серебристое… – задумчиво прошептал врач.
– Что? Серебристое?
– Горе, Паша, серебристое. Материнское горе – оно серебристое… Цинковое…
Никогда в жизни Сергей не смог бы представить себе такую ситуацию, не попади он в нее сегодня. Пытаясь завести свой старенький автомобиль, который умудрился заглохнуть именно у въезда в старое деревенское кладбище, он думал о том, что именно так обычно и начинаются все фильмы ужасов или страшные книги. Впрочем, эта мысль посетила бы любого человека, который оказался бы на его месте.
Иногда посматривая в сторону темных крестов, которые как будто молча наблюдали за ним из-за ограждения кладбища, он слегка подрагивающими руками снова и снова крутил ключ в замке зажигания. Сделав еще несколько безуспешных попыток, Сергей сдался. Выйдя из машины, он в сердцах пнул автомобиль по колесу.
– Ну вот обязательно сегодня было тебе ломаться? Чертова колесница!..
Где-то за оградкой хрустнула ветка, и он тут же решил, что последние слова были лишними.
– В смысле… Хорошая машина, но поломалась совсем не вовремя, – быстро исправился он.
Теплая августовская ночь надвигалась медленно, но верно. Сумерки уже опустились на землю и принялись окутывать не очень живописный пейзаж, который окружал Сергея со всех сторон. Он был скуден и не очень богат красками. С одной стороны проселочной дороги было кладбище, а с другой – пшеничное поле. По этой дороге он часто срезал достаточно большой крюк, когда возвращался домой из командировок в южные районы области. Поэтому он знал, что примерно через километр расположилась небольшая деревенька, не самых удачливых жителей которой, судя по всему, и привозили сюда. На другую сторону пшеничного поля.