* * *
Размышления Кассия прервала резкая, как зубная боль, мысль: стоит признаться Эмилии-Марии в том, что он отец Евы, и когда-нибудь всплывёт, что он же убийца её сына. У Борджия похолодели кончики пальцев.
Грузовик с пьяным водителем за рулём всё решил за него. Тяжелогуженая машина выскочила на перекрёсток, раздался визг тормозов, автомобиль Борджия занесло и, перевернувшись, его серебряная «Иннес» снесла ограду сквера, прошла юзом по траве и остановилась, вращая колёсами в воздухе.
* * *
— Ты делал для этого Борджия сложный анализ крови? Девочке два года? И он — отец ребёнка? Но у агента Марии нет детей!
— Как ты можешь быть такой уверенной, Лу, — улыбнулся доктор Хорхе. — только женщина знает точно, сколько у неё детей.
— Знаю! — упрямилась Лукреция Фольк и ещё раз заглянула в папку с бумагами, найденными в разбитой «Иннес» Кассия Борджия. Медперсонал и полиция, прибывшие на место происшествия, позвонили по первому попавшемуся номеру, а самыми свежими в списке исходящих звонков были переговоры между Борджия и профессором Свенсеном. И супружеская чета принялась хлопотать о судьбе агента, совсем недавно сделавшего щедрое пожертвование в пользу детей. Странно, но у этого влиятельного человека не нашлось других близких.
Лукреция подняла очки, выискивая среди мелкого шрифта имя протестированного ребёнка. На медицинском свидетельстве в графе «Имя» было проставлено лишь «Х.Х.» и дата рождения, совпадающая с датой рождения Евы.
— Очень странно… — буркнула она. На нашей первой встрече я спросила агента Кассия, есть ли у него дети? Он отвечал: «Нет. Пока нет». Знаешь, Хорхе, даже самый легкомысленный ловелас не станет бросаться подобными словами просто так. И вдруг — этот запрос на исследование крови ребёнка. Девочки… Ты можешь считать меня сумасшедшей, но прошу, для сравнения сделай ещё одно исследование, достаточно будет даже результатов общего. Ты догадываешься, кого? Правильно, нашей малышки. И сохрани всё в тайне, дорогой!
— Лу, ты, как всегда, была права, — вскоре отчитывался перед ней Хорхе. — Этот мужчина — биологический отец Евы Агилар.
— Умоляю, никому ни слова! — простонала Лукреция, хватаясь за сердце.
— Но хоть Фредерику ты скажешь? — спросил голос в трубке.
— Фредерику скажу, — пообещала Лу, — но больше — никому! И главное, ничего не сболтнуть при Марии!
— О, к этому нам не привыкать! — рассмеялся Хорхе. — Тебя поздравлять?
— С чем? — простонала Лукреция; её голова раскалывалась от свалившегося внезапно известия.
— У твоей эрзац-внучки есть отец и мать. Не слышу ликования в голосе бабушки Лу?