– Пару раз дышал он мне в самый нос, – задумалась «императрица». – Вы знаете, будь я врачом, я бы заподозрила у него диабет.
Услышав это, я чуть не выронил чашку с недопитым кофе. Все проведенные анализы свидетельствовали, что с уровнем сахара у Бережкова все в порядке. Однако эндокринный диагноз снова и снова всплывал на поверхность. Мистика, да и только!
– Почему вы заподозрили диабет? – спросил я ее на всякий случай, хотя примерно знал, что она мне ответит.
– У меня мама, царство ей небесное, болела диабетом. Поэтому я всегда стараюсь соблюдать диету, сдаю периодически кровь на сахар…
– Лидия Самсоновна, не отвлекайтесь, пожалуйста.
– А я и не отвлекаюсь, молодой человек, – обиженно заявила «императрица». – Я вспомнила это для того, чтобы вы поняли, откуда я знаю, у кого изо рта пахнет ацетоном.
– От маньяка пахло ацетоном?
– Однозначно. Этот запах я не спутаю ни с чем.
В этот момент у «императрицы» запиликал сотовый, она извинилась и, достав аппарат из кармана, поднялась и медленно вышла из комнаты.
Проследив за ней, я незаметно проследовал в комнату Бориски, стараясь не создавать лишнего шума. Парень лежал в наушниках на небольшой тахте, которая удивительным образом выдерживала его вес, явно подходивший к сотне килограммов.
Трудно сказать, что мной двигало в тот момент. Прекрасно понимая, что права беседовать с сыном Ощепковой мне никто не давал, и никак не оправдывая свой поступок, я все же решил рискнуть.
Сыграть ва-банк, проще говоря.
Почувствовав мое присутствие, парень вскочил, сорвав с головы наушники. Чего в его глазах было больше – страха или возмущения, я бы не осмелился определить в тот момент. На всякий случай я прикрыл за собой дверь. Вот, теперь у нас настоящий тет-а-тет!
– Что вам здесь надо? – крикнул Борис осипшим голосом, отступая в дальний угол.
– Скажи, это ведь не твоя была идея найти щенка зиненхунда! Кто тебе ее подсказал?
– Тактика должна быть наступательной, – заключил Ираклий, закрепляя камеру на треноге. – Пациент должен понимать, что он не в санатории, хотя его и кормят здесь бесплатно.
– С Лекарем эта тактика, скорее всего, не прокатит, – постарался я немного смягчить категоричность коллеги. – Вчера он у меня от одного портрета так со стула кувыркнулся, что чуть сотрясение себе не заработал. Повредит себе головушку – кому от этого лучше будет?
– Полностью поддерживаю, Илья Николаевич, – подал голос Либерман, оторвавшись от истории болезни. – Калечить подследственных не входит в наши задачи.
Сегодня – второе заседание экспертной комиссии, на которой мне предстоит докладывать о результатах первой недели обследования. Надо признать, хотя Либерман был посвящен во все перипетии наших с Лекарем бесед, я волновался, как перед выпускными экзаменами в школе.