– Я правильно тебя понял, – решил уточнить я, прервав Бережкова. – Макар Афанасьевич каким-то неведомым образом переквалифицировался в кардиохирурга? До этого был директором пансионата, а стал руководить сердечно-сосудистым центром и оперировать?
Он помолчал какое-то время, потом улыбнулся, мотнув головой, словно раздражаясь, дескать, я же говорил, сколько можно повторять?!
– Вот, слушаю я вас… Вы хоть представляете, о каком человеке идет речь?! Всегда поражался его способностям, – начал он негромко, как бы исподволь, – его неиссякаемой энергии, трудолюбию. Сколько в нем всего – не пересчитать. Для него, например, остаться на дежурство, а потом с утра снова работать – ничего не стоило. Мне бы потребовался целый день, чтобы отоспаться, а он – как огурчик. Оперирует, не щадя себя. А ведь со здоровьем у него проблемы.
– Кто направлял больных вам в стационар? – сухо поинтересовался мой шеф.
– В нашей клинике были только те больные, которых лично направлял Макар Афанасьевич. Он их сам и доставлял, без всякой «Скорой». Эту помощь пока вызовешь, пока дождешься – сто лет пройдет… А Макар Афанасьевич ждать не мог, он душой и сердцем болел за каждого больного.
– Как же он их доставлял? – постарался я удивиться как можно натуральней. – На своей машине, что ли? И как в таком случае узнавал про новых… нуждающихся в лечении?
– Как узнавал? Сердцем чувствовал, что там или здесь кому-то плохо. А доставлял по-разному, – Бережков прищурился, как бы припоминая. – В зависимости от запущенности случая. Кого-то, случалось, и на руках приносил. Если человек умирал, надо было срочно что-то предпринимать…
Слушал я Бережкова, а в глубине шевелилось что-то сродни жалости к самому себе. Такая у тебя, доктор, профессия: пациенты валят на тебя всякую ахинею килограммами, центнерами… А ты слушай и отсортировывай – что похоже на правду, а что – первосортный бред. Но это так, сноска.
– Ты не мог бы описать его, Макара Афанасьевича, какой он? – допытывался Либерман. – Рост, волосы, полный или худощавый… Какое лицо у твоего шефа? Круглое, продолговатое? Нос большой, вздернутый, с горбинкой? Глаза карие, голубые, серые… какие? Может, есть борода и усы?
– Ростом выше среднего, седую шевелюру обычно сзади резинкой перехватывал, – начал бойко Бережков, но к концу фразы почему-то сник. – Да что описывать, портрет профессора Точилина в вестибюле центра висит, в отделе кадров можете фотографию попросить… Это настолько известный человек, что спрашивать о его внешности как-то… Вы в интернете наберите – «профессор Точилин» – и всего делов!