От глаз Макрона не укрылось, что его друг наблюдает за хирургом.
– Я отдал Паузину приказ избавить от мучений тех, у кого самые тяжелые раны. Он считает, что способен сделать это с минимумом боли, и они быстро отойдут в иной мир. Так будет лучше, чем если б они попали в руки друидов. Те, кто еще может сражаться, получили меч или кинжал, и я сказал, чтобы они бились с врагом до конца, лежа, или покончили с собой, когда варвары преодолеют баррикаду. Они все прекрасно понимают.
– Разумное решение. Так будет лучше.
Некоторое время друзья смотрели на своих солдат, потом Макрон повернулся к Катону:
– Как ты думаешь, мы выиграли достаточно времени для колонны?
– Да, наверное. Мы задержали врага до утра, они сильно устали, у варваров много раненых… К тому же у них наверняка возникли проблемы с продовольствием. Сомневаюсь, что они готовы без отдыха начать нас преследовать. К тому же они разбили нас и прогнали со своей земли. Было бы глупо вести уставших и голодных бойцов вперед, не имея возможности их накормить, – мы на своей шкуре узнали, что это такое. – Уставший Катон помолчал, собираясь с мыслями. – Нам удалось выиграть целый день. Теперь наша армия оставит горы позади и благополучно доберется до Медиоланума.
– Замечательно. Однако нам от этого легче не станет.
– Макрон, друг мой, нам уже никто не поможет. Ты ведь это понимаешь?
– Конечно! Я не глупец.
Катон рассмеялся:
– Мне такие мысли в голову никогда не приходили. Все кончено. – Он смущенно замолчал, не зная, какие последние слова следует обратить к своему ближайшему другу.
– Конец еще не наступил, мой мальчик, – твердо возразил Макрон, отбрасывая сомнения. – Если потребуется, я зубами перегрызу ублюдкам глотку. И если уж мне суждено покинуть этот мир, я буду сражаться до последнего вздоха.
– Ничего другого я от тебя и не ожидал.
Они грустно переглянулись, и Катон сжал руку друга.
– Тогда прощай, центурион Макрон.
– Прощай, господин префект.
Катон повернулся и начал подниматься на вершину скалы. Он двигался медленно, стараясь беречь силы. Между тем небо уже начало светлеть, и Катон понял, что день обещает быть солнечным. «Как жаль, – подумал он. – Такая погода очень пригодилась бы нам несколько дней назад». Иногда у Фортуны бывает очень своеобразное чувство юмора…
Он поднялся на вершину и подошел к уцелевшим воинам двух последних эскадронов, которые его ждали. Катон отметил, что среди них Мирон, залитый кровью, но полный решимости.
– Вольно. Поберегите силы для врагов.
Он улыбнулся им и подошел к тому месту, откуда было удобнее всего наблюдать за врагами. За это время видимость заметно улучшилась. Сотни тел лежали на снегу у входа в ущелье и на подступах к скалам, которые защищали фракийцы. Враг понес более серьезные потери, чем предполагал Катон, и сейчас, с гордостью глядя на поверженные тела – дело рук его арьергарда, – префект прекрасно понимал, что друиды захотят отомстить за своих погибших воинов самым жестоким из всех возможных способов.