Нэнси сидела на диване, ждала, легонько барабаня пальцами по ногам, обтянутым потертыми джинсами, и Сэди с удивлением заметила, как молодо и беззащитно она выглядит. Ей было всего сорок пять, пепельные прямые волосы с длинной прямой челкой спадали на плечи.
– Хотите чаю, Нэнси?
– Не откажусь.
На кухне после недолгих поисков выяснилось, что чайные пакетики закончились.
– А как насчет виски?
– Еще лучше.
Нэнси ей нравилась, при других обстоятельствах они могли бы дружить. В том-то и загвоздка. Сэди взяла два стакана, бутылку «Джонни Уокера» и отнесла на журнальный столик. Она знала, что делать: не вступать в разговор об «исчезновении» Мэгги и вести себя так, словно дочь Нэнси просто ненадолго уехала и вот-вот вернется, может, в ближайшие две недели. Или вообще непринужденно спросить: «Ну, как там Мэгги, еще не звонила?» Сэди даже открыла рот, но тут же его закрыла. Эти слова прозвучали бы до невозможности фальшиво, ведь она так горячо отстаивала версию, что с Мэгги случилось несчастье. Нет, пусть Нэнси заговорит первой.
– Знаете, – начала Нэнси, – я ходила посмотреть на людей, что переехали в квартиру Мэгги. Вернее, это теперь их квартира – хозяин решил по-быстрому ее продать.
– Вы ходили к новым владельцам?
– Хотела выяснить, знают ли они, что там произошло, на всякий случай.
Она не стала продолжать, а Сэди не стала спрашивать. Она и так знала. «На случай, если Мэгги вернется». Сэди представила весь разговор. Большинству людей не нравится жить там, где произошло преступление, хотя, наверное, брошенный в опасности ребенок все же не убийство.
– И что они сказали?
– Были очень милы. Молодая пара, недавно поженились, это их первый общий дом. Они еще распаковывали вещи, но предложили мне зайти и выпить чаю.
– Вы согласились?
– Конечно.
Кто бы сомневался. Нэнси отчаянно верила в Мэгги и пошла бы на что угодно, лишь бы доказать, что дочь не могла бросить собственного ребенка.
– Мне хотелось еще раз взглянуть на жилье Мэгги. Но там уже ничего не напоминало о моей девочке. Без ее вещей это было совсем другое место.
Сэди знала, что вещи Мэгги лежат в коробках, которые сложены одна поверх другой у Нэнси в свободной комнате, той, что она приготовила для Кэйтлин. Казалось, Нэнси вот-вот расплачется, а у Сэди не было даже коробки бумажных салфеток, чтобы многозначительно положить на журнальный столик.
– Зря я так сделала. Они были очень добры, расспрашивали про нее, но по их лицам я видела, что они меня жалеют, считают сумасшедшей. Жалкой сумасшедшей старухой. Глупо с моей стороны.
Конечно, глупо. Будь молодожены не такие отзывчивые, могли бы и полицию вызвать. Обвинили бы Нэнси в преднамеренном причинении беспокойства или, еще хуже, в незаконном вторжении. Тем не менее Сэди ее понимала. Она подумала о Лоэннете, доме, который так и стоит со всей мебелью семьдесят лет после исчезновения Тео, вспомнила, как Клайв рассказывал об Элеонор Эдевейн, которая много лет приезжала туда, где в последний раз видела своего сына. Почти одно и то же, только Нэнси не может сделать святилище из квартиры, где жила ее пропавшая дочь.