– Ребенка, – выдохнула Сэди. – Пациентом был новорожденный.
Питер посмотрел Сэди в глаза, на миг задумался, и его лицо осветила понимающая улыбка.
– Вы думаете, это был ребенок Констанс.
– Да! – Сэди бросилась к столу. – Да, да, да!
Она торопливо перебирала свои записи, рядом мерцали огоньки фонарей.
– Тогда все становится ясно, – сказал Питер, скорее самому себе, чем остальным. – Их натянутые отношения, неприязнь, которую она к нему питала. Она и вправду была мисс Хэвишем.
– Питер! – нетерпеливо воскликнула Элис. – Какого черта! При чем здесь Диккенс?
Он повернулся к ней, его глаза горели.
– Когда я работал над вашим веб-сайтом, вы сказали, что не желаете о нем слышать и чтобы я сам им занялся. Я искал ответ на вопрос и заглянул в одну из ваших записных книжек, что хранятся наверху в вашем кабинете.
– Да, и что?
– Вы написали о своей бабушке, что она была похожа на «скелет в истлевшем богатом платье». Это цитата из «Больших надежд».
– Очень верное описание. Бабушка обожала наряжаться в пышные старые платья времен ее молодости. Но, во имя всего святого, при чем здесь ребенок?
– Вот, смотрите.
Сэди вытащила страничку с заметками о разговоре полицейских с Констанс в доме престарелых.
– Сиделка сказала, что Констанс постоянно твердит об Элеонор и о новорожденном мальчике, который умер. Я думала, что до Тео у Элеонор был сын, который родился мертворожденным. Теперь понятно, что он родился не у Элеонор.
Элис коротко вздохнула.
– У бабушки.
Сэди кивнула.
– А Дафид Ллевелин присутствовал при родах. Это все объясняет: его отношения с Констанс, причину депрессии, почему он бросил медицину и искал утешения, сочиняя волшебные сказки для детей…
– И еще объясняет сюжетную линию «Волшебной двери Элеоноры», – добавил Питер. – Старик, измученный сожалениями и запертый за пределами королевства, жестокая королева, чья скорбь по утраченному ребенку навлекла на королевство вечную зиму, девочка Элеонора, единственная, кто может все исправить… – Он задумчиво постучал пальцами по подбородку. – Непонятно, правда, почему Дафид Ллевелин решил покончить жизнь самоубийством в Иванову ночь тысяча девятьсот тридцать третьего года.
– Он этого не делал, – тихо произнесла Элис, встретившись глазами с Сэди. – Он ведь не убивал себя, правда?
– Нет. – Сэди улыбнулась, испытывая то восхитительное чувство, когда все кусочки головоломки становятся на место. – Уверена, что не убивал.
Питер недоуменно почесал голову.
– Он умер от передозировки барбитуратов. Есть медицинское освидетельствование.
– Той ночью из дома украли флакончик сильнодействующего снотворного, – сказала Элис. – Долгое время я считала, что им напоили Тео, чтобы малыш не шумел.