— Да не бойся ты! — наставлял инструктор. — Полеты над морем имеют только одну особенность — отсутствие ориентиров. В остальном все так же, как и над землей-матушкой.
— А если аварийная посадка? — жалобно возражал молодой пилот.
— Тоже ничего страшного. Главное — успеть передать координаты, куда плюхнешься. А после приводнения нужно быстро покинуть тонущий борт и грамотно воспользоваться спасательными средствами. На тебе пробковый жилет; в грузовой кабине резиновая лодка, автоматически надуваемая смесью из баллона; НАЗ — носимый авиационный запас с продуктами, сигнальными ракетами и кучей других премудростей, необходимых для выживания. Так что, если не дурак — не утонешь…
Сказанное опытным корабельным летчиком мало успокаивало. Скорее наоборот — вызывало ряд вопросов. К примеру, что делать, если приводняться предстоит не в воду теплого Черного моря, а в ледяную кашу одного из полюсов? И сколько организм человека продержится в такой каше — минуту, две или три?..
Вспомнив о своих первых полетах на Ми-2, Кукушкин сейчас с опаской оглядел простиравшееся под вертолетом ледяное поле. Ярко-белое, холодное, враждебное. А самое неприятное заключалось в том, что из-за сильного порывистого ветра надо льдом несло снежную поземку. Далекий горизонт сливался с небом, и потому пилоту постоянно приходилось посматривать на приборы, устраняя появлявшиеся крены, пикирование или кабрирование. Высота и скорость «плавали», курс на работавший радиомаяк «Громова» тоже норовил ускользнуть.
Покосившись влево, Севченко заметил побелевшие от напряжения костяшки пальцев пилота.
— Ручку не оторви, — спокойно сказал он.
— Что? — не понял тот.
— Почему так волнуешься?
— А, руки… Это у меня всегда так. Из-за неумеренной мозговой активности. Думаю много, — попытался отшутиться Михаил.
— О чем?
— Преимущественно о будущих поколениях. Представляете, какая для них будет беда, если мы с вами грохнемся? Потеря опытного капитана — большая утрата для советского народа. Но, может, и по мне кто порыдает. Особенно если тетрадку с записями найдет.
— Странные у тебя мысли… — проворчал Севченко. — А что за тетрадка?
— Со стихами. Я же как Виктор Цой. Знаете Цоя?
— Он тоже летчик?
— Нет. Про «Кино» слышали?
— Какое кино?
Вертолетчик одарил пассажира взглядом, полным превосходства. И напел пару строчек из песни:
— «Я вчера слишком поздно лег, сегодня рано встал. Я вчера слишком поздно лег, я почти не спал…»
— Нет, такого не слышал, — мотнул головой капитан.
— Цой — очень талантливый поэт. Прям, как я! Хотите, я вам свои стихи почитаю?