Он ехал по длинному темному туннелю, отмечая трещины, отвалившуюся плитку, обнажившуюся арматуру. Как же это он столько раз проезжал здесь и ничего не видел?
Гамаш снял ногу с педали газа, скорость его машины упала, и другие участники движения принялись давить на кнопки гудков. Жестикулировали, обгоняя его. Но он почти не замечал их. Его мысли возвращались к разговору с месье Вильнёвом.
Он свернул на следующий съезд и нашел телефон в кофейне.
– Bonjour, – раздался тихий, усталый голос.
– Месье Вильнёв, говорит Арман Гамаш.
Молчание на другом конце.
– Из полиции. Я только что был у вас.
– Да, конечно. Я забыл ваше имя.
– Полиция вернула машину вашей жены?
– Нет. Но они вернули то, что нашли в ней.
– Какие-нибудь бумаги? Портфель?
– У нее был портфель. Но его они не вернули.
Гамаш потер лицо и с удивлением почувствовал щетину. Неудивительно, что Вильнёв не торопился приглашать его в дом. Он, вероятно, похож на бродягу с этой серой щетиной и синяком на физиономии.
Он сосредоточился. Одри Вильнёв собиралась на рождественскую вечеринку. Она была возбуждена, радостна, может, даже испытывала облегчение. Наконец-то она сообщит о своих находках человеку, который может предпринять какие-то меры.
Вероятно, она ожидала, что с ее плеч упадет огромный груз.
Но она не могла не понимать, что премьер Квебека не поверит ей на слово, какой бы привлекательной она ни казалась в новом платье.
Она собиралась представить ему доказательства. Доказательства, которые везла с собой на вечеринку.
– Алло? – сказал Вильнёв. – Вы еще на проводе?
– Одну минуточку, пожалуйста, – откликнулся Гамаш.
Он почти нашел. Почти нашел ответ.
Одри, вероятно, взяла с собой на вечеринку сумочку, но не портфель или папку. И не отдельные бумаги. Как же она собиралась передать премьеру доказательства?
То, что нашла и что не смогла найти Одри Вильнёв, и стало причиной ее смерти. Сделай она еще один шаг – и вышла бы на человека, который стоял за всем этим. На того самого человека, к которому она собиралась обратиться. На премьера Жоржа Ренара.
– Позвольте, я вернусь? – спросил Гамаш. – Мне нужно увидеть, что находилось у нее в машине.
– Почти ничего, – сказал Вильнёв.
– И все равно я должен посмотреть.
Гамаш повесил трубку, развернул машину и снова проехал по туннелю Виль-Мари. Он ехал, затаив дыхание, как ребенок, идущий по кладбищу. Несколько минут спустя он уже выходил из машины у дома Вильнёва.
Жером сидел на подлокотнике кресла Мирны. Все смотрели на Мирну и внимательно слушали ее историю. Историю чудес, мифа и убийства.
Все, кроме Терезы Брюнель. Она стояла у окна, слушала, но смотрела на улицу. На дорогу, ведущую в деревню.