– Мне это тоже не пришло в голову, – сказала Рут. – А я ведь тренирую команду.
– Ты ее не тренируешь, а мучаешь, – заметил Габри. – Это не одно и то же.
– Но считать-то я умею, – сказала Рут. – На поле шесть игроков, а не пять. – Она задумалась на секунду, рассеянно гладя Розу по голове и шее. – Только представьте себя таким ребенком. Исключенным из общей жизни. Спрятанным. Наблюдающим, как твои сестры купаются в лучах славы, тогда как тебя держат в тени, словно нечто постыдное.
Они несколько секунд сидели в тишине, пытаясь вообразить жизнь такого ребенка. Иметь не одну сестру, которую родители любят больше, а целых пять. И не только родители, но и весь мир. Им достаются красивые платья, игрушки, конфеты, они живут в сказочном домике. Они в центре внимания.
А МА остается в стороне. Ребенка намеренно отталкивают в тень. Держат взаперти.
– Так что же случилось? – спросила Рут. – Ты хочешь сказать, что Констанс убила ее собственная сестра?
Мирна подняла руку с конвертом, подписанным четким почерком Гамаша.
– Старший инспектор Гамаш считает, что эта история восходит к первой смерти. Виржини. – Мирна посмотрела на Рут. – Констанс видела, что случилось. И Элен тоже видела. Они сказали другим сестрам, но больше никому. То происшествие стало тайной, связавшей их.
– И они унесли ее в могилу, – подхватила Рут. – И постарались похоронить. Виржини была убита.
– И убила ее одна из них, – добавил Габри.
– Констанс приехала сюда, чтобы сказать тебе об этом, – проговорила Клара.
– После смерти Маргерит она больше не чувствовала, что связана тайной, – сказала Мирна.
– Евангелие от Матфея, глава десятая, стих тридцать шестой. – Голос Рут прозвучал не громче шепота. – «И враги человеку – домашние его».
Жан Ги Бовуар ехал знакомой дорогой. Теперь ее покрывал снег, но, когда он увидел ее впервые несколько лет назад, это была обычная грунтовая дорога. И деревья он помнил не голыми, а в полной осенней красе. Янтарные, красные, желтоватые. Как витражное окно.
Тогда он не обратил внимания на красоту природы. Был слишком занят своими мыслями и скептически настроен, чтобы открыто восхищаться прекрасной, мирной деревней, раскинувшейся внизу.
Но и тогда он почувствовал это. И красоту, и покой.
А сегодня не чувствовал ничего.
– Сколько еще осталось? – спросил Франкёр.
– Почти приехали, – ответил Бовуар. – Еще несколько минут.
– Остановись, – велел старший суперинтендант, и Бовуар остановился.
– Если бы старший инспектор Гамаш оборудовал здесь пост, где бы он это сделал? – спросил Франкёр.
– Гамаш? – переспросил Бовуар. Он и не подозревал, что они едут сюда из-за Гамаша. – Он что, здесь?