Все изменилось с того самого дня. Этого не могло быть. Не должно было быть. И Лакост понадобилось какое-то время, чтобы понять, насколько сильно все изменилось.
Она стояла сейчас среди руин, развалин. И в основном среди руин Бовуара. Его чисто выбритое лицо приобрело землистый цвет, осунулось. Он выглядел гораздо старше своих тридцати восьми лет. Он казался не просто уставшим или даже изможденным, а опустошенным. И в этой пустоте он хранил последнее, что у него осталось, – свою ярость.
9… 10…
Прежде у нее еще теплилась надежда, что шеф и инспектор Бовуар просто изображают вражду, но теперь надежда исчезла. Тихой гавани не было. Ни надежды, ни сомнений не осталось.
Жан Ги Бовуар презирал Армана Гамаша.
Без всякого притворства.
Изабель Лакост боялась даже представить, что могло бы случиться, не будь ее сейчас в лифте. Два вооруженных человека. И у одного преимущество (если это можно так назвать) почти безграничной ярости.
Вооруженный человек, которому нечего терять.
Если Жан Ги Бовуар ненавидел Гамаша, то что чувствовал Гамаш?
Она снова вгляделась в отражение шефа в поцарапанной и помятой двери лифта. Он казался абсолютно спокойным.
Анри решил отпустить еще один мощный комплимент (если только такие вещи делаются по решению). Лакост поднесла руку к носу – сработал инстинкт самосохранения.
Пес, не замечавший, как сгустилась атмосфера, крутил головой, позвякивая жетонами на ошейнике. Своими большими карими глазами он посмотрел на человека, стоящего рядом с ним. Не на того, кто держал поводок. На другого.
Знакомого человека.
14… 15.
Лифт остановился, и двери открылись, впустив внутрь кислород. Изабель подумала, что ей, вероятно, придется сжечь свою одежду.
Гамаш придержал дверь для Лакост, и она поспешила выйти, чтобы не чувствовать этой вони, лишь часть которой была на совести Анри. Но прежде чем Гамаш вышел, Анри повернулся к Бовуару и лизнул его ладонь.
Бовуар отдернул руку, словно ее ошпарило кипятком.
Немецкая овчарка последовала за хозяином из лифта. Двери за ними закрылись. Когда они втроем двинулись к стеклянным дверям, ведущим в отдел по расследованию убийств, Лакост обратила внимание, что правая рука, держащая поводок, слегка дрожит.
Дрожь, хотя и незначительная, была все же заметна.
И Лакост поняла, что Гамаш полностью контролирует Анри, за исключением его кишечника. Он мог бы натянуть поводок, чтобы пес и близко не подошел к Бовуару.
Однако Гамаш поводка не натянул. Он позволил собаке лизнуть руку Жана Ги. Допустил этот маленький поцелуй.
Кабина лифта доехала до верхнего этажа управления, и двери открылись. В коридоре возле лифта стояли два человека.