.
– Кофе? Печенье?
– Non, merci, – сказал Гамаш и сел в удобное кресло у огня, на которое указала хозяйка.
Мирна налила себе кружку и принесла поднос с печеньем, на случай если он передумает.
У нее в доме пахло шоколадом и кофе и еще чем-то с привкусом мускуса, густым и знакомым.
– Так курица в вине – ваша работа? – спросил Гамаш.
Он-то думал, что еду приготовили Оливье и Габри.
Мирна кивнула:
– Рут помогала. А от Розы не было никакой помощи. Я чуть не сделала утку в вине.
Гамаш рассмеялся и сказал:
– Вкуснятина была необыкновенная.
– Я подумала, что вам нужно что-нибудь для поднятия настроения, – кивнула она, глядя на гостя.
Он выдержал ее взгляд, ожидая неминуемых вопросов. Почему он пришел к ней? Почему привез сюда эту пожилую пару? Почему они прячутся и от кого?
Три Сосны приняли их. Три Сосны вполне резонно могли потребовать ответы на возникшие у них вопросы. Однако Мирна просто взяла печенюшку и откусила. И Гамаш понял, что тут ему нечего опасаться – ни любопытствующих глаз, ни любопытствующих вопросов.
Он знал, что тяжелые потери не обошли Три Сосны. Потери, печаль и боль. Но Три Сосны обладали удивительной способностью залечивать раны. Именно это и предлагала деревня ему и Брюнелям. Пространство и время для заживления.
И утешение.
Но если ты прячешься или убегаешь, не жди ни спокойствия, ни утешения. Утешение прежде всего требовало мужества. Гамаш попробовал печенье, потом вытащил из кармана блокнот:
– Я подумал, вам будет интересно услышать, что нам удалось узнать про Констанс.
– Насколько я понимаю, вы пока не узнали, кто ее убил, – откликнулась Мирна.
– К сожалению, нет, – сказал старший инспектор, надевая очки и глядя в блокнот. – Бо́льшую часть дня я собирал информацию о пятерняшках…
– Значит, вы полагаете, это имеет какое-то отношение к ее смерти? Тот факт, что она была одной из сестер Уэлле?
– Наверняка я не знаю, но это факт чрезвычайный, а расследуя убийства, мы всегда ищем чрезвычайное, хотя, должен признаться, нередко обнаруживаем самые банальные мотивы убийства.
Мирна рассмеялась:
– Психотерапия сталкивается с такой же проблемой. Люди обычно приходили в мой кабинет, когда у них что-то случалось. Когда кто-то умирал или предавал их. Когда предмет их любви не отвечал им взаимностью. Когда они теряли работу или разводились. Когда происходило что-то из ряда вон. Но на самом деле случившееся с ними было лишь катализатором, тогда как сама проблема почти всегда оказывалась крохотной, старой и незаметной.
Гамаш удивленно поднял брови. Точь-в-точь его работа. Убийство – катализатор, но корни уходили в какую-нибудь мелочь, невидимую невооруженным глазом, мелочь, которая зрела несколько лет, а то и десятилетий. Обида, тлевшая, пускавшая метастазы, заражавшая хозяина, пока то, что прежде было человеком, не превращалось в ходячую жажду мщения. Покрытую кожей. Внешне похожую на человека. Внешне счастливую.