* * *
К тому времени я уже законспектировал дюжину книг и кучу статей по физиологии речи, провел множество экспериментов, пытаясь возможно точнее определить конкретные признаки одного голоса. Куприянов, Солженицын и я произносили одни и те же слова с разными интонациями, нарочито изменяя голос, либо подделываясь под чужеземное произношение, либо имитируя акцент (грузинский, еврейский, немецкий, украинский…). Потом я сравнивал звуковиды… Сергей Куприянов сделал приставку к АС-3, которая позволяла «укрупненно» выделять и анализировать отдельные звуки, отдельные полосы частоты…
Иногда казалось, что уже нашел. Вот именно такой рисунок гармоники в звуковиде такой-то гласной, именно такое чередование подъемов-опусканий более темных (то есть более энергичных) и более светлых участков присуще данному голосу. Потом оказывалось, что тот же звук этот голос произносил совсем по-другому либо, напротив, обнаруживались очень сходные черты в звуковиде другого голоса.
И тогда надежды, нетерпеливое ожидание, радость сменялись разочарованием, злой досадой, недоверием к себе.
Теперь все эти искания, исследования, предположения нужно было целеустремленно сосредоточить, подчинив одной задаче — найти шпиона.
Часть моих книг и записей, несколько огромных папок со звуковидами я в тот же день стал перетаскивать в новую лабораторию. То была небольшая комната, тесно заставленная старыми канцелярскими столами и шкафами с испорченными или вовсе «непочатыми» приборами.
Анатолий протянул мне листок — стандартный типографский текст, в который была вписана фамилия и слова об особо важном правительственном задании. В конце значилось: «В случае разглашения или саботажа подписавшийся подлежит строжайшей ответственности во внесудебном порядке» Подписывая, я спросил, как это понимать. В темно-серых зрачках мелькнула искорка улыбки. Но отвечал он с неизменным угрюмым спокойствием:
— А то значит: если трепанетесь, просто шлепнут без суда и следствия.
* * *
Мы слушали опять и опять. Прежде всего четыре разговора о Ковале и атомной бомбе. Слушали я и Анатолий Степанович, выбирая повторяющиеся слова. Сначала слушал я, потом он, и он же «переписывал» выбранные мною слова на особенную ленту, чтобы потом с нее делать осциллограммы и звуковиды. Техническими исполнителями были три молодые женщины, которые работали через день по 24 часа.
Слова я выбирал такие, которые звучали в разных разговорах подозреваемых: «Алло… Але… звонил… позвонил… слушаю… слушайте… работа… работать… говорит… очень… алло… да… нет… почему…»
Явственно не совпадали голос предателя и голоса «докладывающего» и «начальника» — тех собеседников, которые сначала вызывали было некоторые сомнения. Они были совершенно различны по основному тону и тембру… Это стало очевидно уже при сравнении самых первых звуковидов. Для верности мы сопоставили несколько более длительных отрывков. И я дал уверенное заключение — это разные голоса. В четырех разговорах «искомого» основной тон был достаточно постоянным.