— Что же, вы наконец вспомнили, о чем говорили по телефону с американским посольством?
Отвечал печально-приглушенный, но явственно знакомый «тот самый» голос.
— Ничего я не вспомнил. Не говорил я ни с какими американцами.
— Мы ведь вам дали прослушать. Ваши разговоры были записаны, когда вы звонили в посольство. Наша техника на высоте и позволила разоблачить ваши преступные замыслы… Так что я повторяю вопрос: о чем вы говорили, когда позвонили в американское посольство?
— Не говорил я и не звонил… Это не я звонил… Я же слышал, это совсем не мой голос… на вашей машине. Этому никто не может поверить. Я член партии, я советский дипломатический работник… получил ответственное назначение.
— Ладно, ладно… Это мы уже слышали. Но сейчас идет следствие не о вашей дипломатической работе, а о вашем преступном деянии. Факты говорят против вас. Очевидные факты. Вы знаете, кто такой Коваль?
— Не знаю. Не знаю никакого Коваля.
— Так, так. А как нужно говорить — Коваль или КовАль?
— Не знаю. Не знаю я такого.
— А вы все-таки подскажите мне, как надо правильно сказать — Коваль или КовАль.
— Не понимаю, зачем…
— А вы не понимайте, но говорите… Так как же?
— Ну, наверное… Коваль.
(В тех разговорах он чаще произносил с ударением на первом слоге.)
— А теперь попробуйте по-другому сказать — КовАль. И говорите громче, а то я что-то плохо слышу.
— Ну, пожалуйста, КовАль.
— Так, так, значит… Так кто же, по-вашему, звонил в американское посольство?
— Не знаю я.
— А кто говорил им, то есть американцам, про Коваля?
— Не знаю… Ну честное слово не знаю.
— Честное?.. Чего же вы не знаете?
— Ничего не знаю… Ничего про это грязное дело не знаю и знать не хочу (всхлипывает).
— Ну, ну, давайте будем поспокойнее. Значит, не знаете, кто звонил и кто говорил?
— Не знаю.
— Чего не знаете?
— Кто звонил, не знаю… Кто говорил, не знаю… Не я… Клянусь вам, не я…
— А где же вы лично находились в тот самый понедельник, в одиннадцать ноль-ноль? На работе?
— Я уже говорил… Я не помню точно по часам. Я в тот день ездил по разным делам, насчет билетов, и в таможню…
— Так, так… Значит, вы в тот день не работали? Я вас спрашиваю были вы на работе?
— Нет… Не помню… Кажется, не был.
— Что значит «кажется»? Вы работали или не работали?
— Нет… Тогда уже не работал.
— А где же вы находились в одиннадцать ноль-ноль, в тринадцать-тридцать, то есть в полвторого, и в шестнадцать ноль-ноль, то есть в четыре часа? Где вы были?
— Ну, не помню точно. Я готовился к отъезду…
Следователь еще долго говорил нарочито внятно, слушая себя, спрашивал, играя выразительными интонациями недоверия, насмешки, презрения. А тот отвечал заунывно. Рассказывал, как он собирался всей семьей выехать в Канаду, уже все было готово, и вдруг его арестовали…