– Да, я ищу дневник моей прабабушки Алиетты, – призналась Киона.
– Господи, ну зачем твой отец стал бы хранить его здесь? Лучше спроси у него самого, так будет проще. А-а, я поняла. После проповеди, которую он прочитал тебе в воскресенье вечером, ты не осмеливаешься к нему обращаться.
Киона почувствовала непривычную ласковость в голосе своей мачехи и доброжелательный блеск в ее светлых глазах.
– Я положу этот дневник на твою кровать чуть позже, перед ужином. Жосс даже и не заметит его исчезновения. Думаю, после того, как ему прислали эту тетрадь, он к ней больше ни разу не прикасался. Лично я пролистала этот дневник из любопытства в надежде найти что-нибудь интересненькое об этой семье Шарденов, которая отвернулась от Жослина, своего отпрыска, причем из-за меня. Некоторые отрывки тебе понравятся, в этом я уверена. Возможно, они тебе в чем-то помогут. У меня не хватило решительности и усидчивости прочесть все полностью и внимательно: почерк у этой женщины был довольно неразборчивым… Киона, Эрмин сказала мне, что ты в последнее время сама не своя. Вы с ней обе чувствуете себя виноватыми из-за Шарлотты. А зря. То, что произошло, было неизбежно. Это для всех нас огромное горе, но никто в нем не виноват.
– Спасибо, Лора, ты очень добра.
– Дай я тебя обниму, малышка. Должна сказать тебе, что я тебя люблю, пусть даже свою любовь никак не проявляю. Почти никак.
Киона прильнула к раскрывшей свои объятия Лоре и, поскольку та была выше ростом, положила голову на плечо своей мачехи.
– Вы ласкаетесь? – воскликнула Адель. – Я тоже хочу!
Лора и Киона вдвоем нежно обняли девочку. Констан тем временем стал возиться с шариками Луи. Вскоре на чердаке появилась и Эрмин, которую заинтриговало долгое отсутствие матери. Сцена, которую она там увидела, вызвала у нее взволнованную улыбку.
– А может, спуститесь вниз и пополдничаете? – предложила она. – Мирей испекла большой пирог с черникой, и пахнет он очень аппетитно.
«Жизнь продолжается! – подумала Эрмин. – Киона права: самое главное – это счастье наших маленьких шалунов».
Роберваль, дом Эстер, вечер
Овид крепко спал, хотя было всего лишь десять часов вечера. Эстер, повернувшись к Овиду, внимательно его разглядывала. Ее умиляло безмятежное выражение его лица, которое она могла довольно отчетливо видеть в полумраке комнаты. Она не любила темноту, а потому оставила зажженной свечу, поставив ее в чашу из цветного стекла.
Ей было непривычно спать в одной постели с мужчиной после того, как она много лет спала одна. Тем не менее его присутствие придавало ей уверенности. Еще как придавало. Все еще чувствуя отголоски удовольствия, которое этот мужчина ей доставил, она никак не могла заснуть.