– Наку тебя уже заждался, Киона. Пожалуйста, заходи. Я приготовила чай. Есть и просто питьевая вода. Я оставлю вас одних.
– Благодарю тебя.
Чувствуя неловкость перед тем, кого ей хотелось называть своим прадедушкой, Киона скользнула в вигвам. В нем, поджав свои тощие ноги, сидел на ковре старик. В руках с пергаментной кожей он держал ожерелье из маленьких ракушек. Он посмотрел на Киону своими блестящими и проницательными черными глазами, которые казались молодыми вопреки множеству морщин, покрывавших его лицо с орлиным носом.
– Я рада снова тебя видеть, Наку, – прошептала Киона на языке монтанье.
– Почему же ты дрожишь? Садись передо мной и дай мне выпить воды, – ответил старик на том же языке.
Киона поспешно опустилась на колени, наполнила металлический стакан водой и дала его Наку. Он сделал глоток, отставил стакан в сторону и затем протянул Кионе ожерелье, которое он держал теперь своей левой рукой.
– Я сделал для тебя много подобных ожерелий, Киона. Я делал их каждый раз, когда твоя мать Тала приходила ко мне и просила: «Помоги моему ребенку, почтенный Наку, защити его от духов из потустороннего мира, которые его терзают». Мне было жаль Талу. Моя внучка обладала мужеством и гордым сердцем волчицы, но вышла замуж за бледнолицего.
Старик замолчал и пошевелил губами так, как будто жевал какую-то невидимую еду.
– Тала доставила мне много неприятностей. А ей самой доставляла неприятности ее красота. Ты пришла ко мне в том возрасте твоей жизни, в котором хочется узнать побольше про других людей и про саму себя. Ты правильно делаешь, что торопишься: этой зимой я усну навсегда. Шоган тоже просил у меня ожерелья и амулеты, и всегда для тебя, Киона. Этим летним днем я наконец-то увидел тебя такой, какой ты стала, – красивой молодой женщиной. Но я недоволен. Твои волосы! Зачем ты подрезала свои волосы? Я в своих снах всегда видел тебя с длинными косами – косами цвета заходящего солнца.
– Я сделала это для того, чтобы саму себя наказать! Это было жертвоприношение.
Киона сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Рядом с Наку она была лишена энергии, своего ясновидения и воли. Этот человек вот уже несколько десятилетий славился своей шаманской силой и видениями, которые случались с ним как во сне, так и наяву. Он, без всякого сомнения, знал о ней, своей правнучке, буквально все, однако ему, похоже, хотелось, чтобы она откровенно рассказала о себе сама. Поэтому Киона – обстоятельно и ничего не опуская – поведала Наку обо всем том, что произошло с ней в июле, начиная со своего побега с Делсеном и заканчивая преждевременной кончиной Шарлотты. В ходе своего рассказа она, однако, задала ему один конкретный вопрос, который еще никому задавать не осмеливалась.