Резко распахнулась дверь столовой, и у Эльзы упало сердце: в помещение ворвались два вохровца — старшина конвоя и второй, хромой с рыжими усами. Эльза вскочила, машинально выставив вперед руки, словно пытаясь защититься. Вохровцы, завидев ее, подскочили, схватили под руки.
— Я же тебе толковал, старшина, она в спецстоловке куски сшибает, а ты не верил, — радостно воскликнул хромой, вид у него был счастливый, будто самому удалось пообедать в этом заведении.
— Ну и стервоза, бисова дочка! — Старшина больно ткнул ее в бок. — Мы эту задрыгу по всим закуткам шукаем, а вона, ишь ты, як ударница, кашку трескает.
— Ничо, ничо, счас ей сами фашистки такой мандулы дадут, запомнит надолго! — подхватил хромой и с радости ущипнул Эльзу за грудь…
Это маленькое происшествие редких посетителей спецстоловой вовсе не удивило, покосились в их сторону и тотчас забыли и о вохровцах, и о девчонке. Борис, согласно правилу, отнес грязные тарелки в мойку и случайно до него дошел разговор двух пожилых женщин в засаленных фартуках, складывающих в ванну грязную посуду:
— Чегой-то девку взяли под белы руки вохровцы?
— Толкуют, будто она — ссыльная немка, талончик на обед у раззявы-работяги стырила и с бесстыжими глазищами сюды приперлась, чужую пайку жрать.
— Да, Маруся, фашисты с человеком не считаются, им бы себе поболе заграбастать…
Борис вышел на задымленную заводскую улицу, направился к доменному. И непонятная горестная усталость овладела им, была она не совсем привычной, не физической, а душевной, будто эта синеглазая немчушка наплевала ему в душу, оскорбив самое заветное. И он совсем по-мальчишески подумал о том, что если бы Эльза не была немкой, он исправно встречал бы девчонку на комбинате и разговаривал бы с ней о шпионах-«ниндзя», обо всем на свете. Даже сейчас, на улице, перед глазами, словно вырубленное из белого камня, вставало такое приятное девичье лицо — нежные щеки, строгий разлет бровей, едва приметная родинка на подбородке.
Однако на подходе к доменному цеху Борис забыл про случайную встречу. Шлагбаум перед воротами был перекрыт. «Кукушка» выталкивала на главный путь вагоны, крытые зеленым брезентом. Под брезентом, конечно, покоились боеприпасы. Молоденький часовой махнул ему рукой: «Айда к нам, на фронт!». «Скоро, скоро приеду!» — пробормотал Борис. — Чуток окрепну и…» Поднял голову: по яркому выбросу на домне догадался: пошла шестая плавка. Нужно было спешить к литейной канаве, на подмену Генки Шурова. Борис прибавил шаг и чуть слышно запел: «Прицелом точным врага в упор, дальневосточная, даешь отпор…»