К вопросу о Бегаеве Талбоев оказался подготовлен.
— Если вы думаете, что он причастен к взрыву в квартире Зернова, — усмехнулся информированный Муса Иналович, — скажите подчиненным, чтобы они отдохнули и переключились на другие версии. Знаменитого Беги в Москве уже давненько нету. Бега ударился в бега.
— Вы зовете его Бега, — отметил Турецкий. — В кругах, где вы с ним встречались, это было обычное для него наименование?
— Скорее нет, — ускользнул Талбоев. — В глаза его так никто не называл, а от третьих лиц я не раз слышал: прозвище Бегаева — просто Бега. Что уж он там о себе придумал, Азраил он или нет, это серьезных людей касаться не должно.
— А кто это такие — серьезные люди? — продолжал уточнять Турецкий.
— Лучшие люди чеченской диаспоры в Москве, — спокойно ответил Талбоев. — Нам ни к чему посторонний шум, мы работаем открыто. Работаем на пользу России. Мусульмане издревле привыкли к торговле, а без торговли сейчас не обойтись. Иной раз, вы понимаете, приходится пускать деньги не в оборот, а на текущие нужды — попросту говоря, откупаться. Ведь мы живем меж двух огней: то нас прижимает московское правительство, то — соотечественники, оставшиеся в Чечне. Приходится балансировать… Но Бега, — губы Мусы Иналовича стали жесткими, — не из тех, кто балансирует. Он из тех, кто нарушает баланс. Напакостить, а после смотаться на Запад — вот его стиль.
— Вы располагаете информацией, что Бегаев уехал на Запад?
— На Западе ему делать нечего, я имею в виду — сейчас нечего. А ведь питал большие надежды… Еще располагая немалой частью чеченского нефтяного пирога, он наводил мосты. Сделал одно скромное предложение Жаку Аттали — вам говорит о чем-нибудь это имя?
Турецкий кивнул. Имя Жака Аттали — первого президента Европейского банка реконструкции и развития, при этом завзятого недруга России — наводило не меньше дум, чем вечерний звон.
— Ну вот, значит, Бега предлагал Аттали создать Свободный кавказский рынок — международную компанию, которая позволяла бы качать нефть в страны ЕЭС — разумеется, за огромные деньги…
— Российскую ворованную нефть за чужие деньги, — уточнил Турецкий. Талбоев кивком согласился с ним, хотя глаза прищурил, выдавая, что реплика ему не слишком понравилась. Возможно, в своей деятельности он, наподобие Бегаева, придерживался мнения, что «все вокруг российское, все вокруг мое», только не афишировал это.
— Ну вот, — продолжил Талбоев, — а когда российское правительство стало прибирать утраченное к своим рукам и таким образом наступило на горло лучшей песне честолюбивого Беги, Жак Аттали раздумал с ним кооперироваться. Потому что кроме нефти единственный Бегин товар — заложники и наркотики, а с этим не сунешься в приличное место. Поэтому Бега, отбыв за границу, вряд ли поехал в Брюссель, Лондон или Вену. Скорее всего, те, кто называют себя истинными мусульманами, а на деле поступают хуже идолопоклонников, переправили его по своим каналам в Турцию, а может быть, в Палестину… Скорее, в Палестину. Ищите его поблизости от Израиля.