– У меня остался лишь ее мысленный образ.
Люк не знал, что на это сказать.
В глазах дяди стояли слезы. Таким Люк его еще никогда не видел.
Дэнни Дэниелс сунул руку в карман брюк и, вынув сложенный пополам конверт, протянул его племяннику. На передней его стороне синими чернилами было нацарапано: «Моим сыновьям».
Люк узнал почерк отца.
Дэнни, похоже, совладал с собой и встал со стула.
– Он вручил мне его перед самой смертью, велев передать «моим мальчишкам», когда я сочту нужным.
Сказав это, президент направился к двери. Люк проводил его взглядом. Дверь распахнулась, затем снова захлопнулась. Он посмотрел на сложенный конверт.
Что бы ни было там внутри, слова эти написаны тринадцать лет назад. Первое, что пришло ему в голову, – он должен вскрыть конверт в присутствии братьев. Впрочем, нет, в этом случае пришлось бы ждать. Дэнни Дэниелс знал, что он сегодня приедет сюда. И потому решил, что настал подходящий момент, чтобы вручить племяннику отцовское письмо.
Люк расправил конверт и вскрыл печать. Внутри оказался единственный листок, испещренный отцовским почерком. Набрав полную грудь воздуха, Люк погрузился в чтение.
Чтобы покинуть этот мир с легкой душой, а нам всем сказать друг другу слова прощания, я решил подать голос из могилы. Почти всю свою жизнь мы с братом не ладили. Нас разделял не только возраст, но и множество других вещей. Между нами никогда не было той теплоты, которой положено быть между братьями.
То, что случилось с Мэри, и моя реакция на постигшее Дэнни горе стало причиной многих страданий в нашей семье. Ваш дядя порой бывает упрям. Порой даже жесток. Но это не означает, что он зачерствел душой. Все мы справляемся с нашим горем по-разному. Он предпочел не замечать его. Моя ошибка заключалась в то, что я не разрешал ему быть самим собой. Я хочу, чтобы вы все знали: мы с Дэнни помирились. Ему известно о моей болезни, и мы с ним вместе оплакали наши ошибки. Я хочу напомнить вам, что он мой брат. Я люблю его и хочу, чтобы вы, мои сыновья, тоже его любили. У него нет своих детей и никогда не будет. Мне страшно представить, какую ужасную потерю он пережил. Я обвинял его, и он на меня обиделся. Но трагедия та произошла по чистой случайности. Я же пытался увидеть в ней нечто иное. Мы оба сожалеем о наших поступках и простили друг друга целиком и полностью, как и полагается братьям. Он сказал мне, что нет того дня, чтобы он не думал о Мэри. Эта боль никогда не покинет его. И поэтому, сыновья мои, давайте не будем ее усиливать. Будьте добры с вашим дядей. Вы нужны ему, даже если он никогда в этом не признается. Сделайте это хотя бы ради меня.