Михалыч сразу запротестовал:
— Чего до вечера ждать, на природу ведь уже выехали, надо отметить, — и посмотрел на всех, ища поддержки.
Николай, который сам спиртного в рот не брал, посочувствовал:
— А как же, обязательно выпить надо.
Юра тактично промолчал.
— Ну ладно, отметим, только кто рыбу таскать будет?
— Будет рыба, перетаскаем, — приободрился Михалыч.
Синегоров разлил водку, и выпили за природу, вторую за тех, кто в море. И в это время вода возле сетки забурлила, поплавки закачались, тут же и в другом месте забурлило. Николай радостно закричал:
— Две штуки влетели! — и побежал к лодке.
Минут через десять он торжественно поднес к костру двух здоровенных кетин. Выпили еще по одной за успешное начало, и за следующими двумя поплыл уже Михалыч. Николай же решил пройтись по берегу, посмотреть, как идет рыбалка. Матвеич с Юрой убрали продукты, подсобрали еще плавника для костра и сели пить чай. Игнат помогал Михалычу справляться с рыбой.
Где-то через час, когда начался отлив, показался Николай. Он подошел к костру, изнемогая от смеха.
— Что случилось?
— Мужики, не поверите!
— Давай-давай, рассказывай!
— Прошел я по всему участку, вон, где лес к берегу подходит, стоят мои знакомые ребята. Стоят уже второй день, рыбы наловили хорошо, и вот сегодня утром раненько из леса выходит «хозяин тайги» — и к ним. Они перепугались: что делать, оружия нет, кинулись в лодки и в море. А он подошел, разодрал все мешки с рыбой, пожрал самок, головы почти у всех пооткусывал спокойно ушел. Что делать? Ребята и послали одного на машине за охотоведом, благо, поселок-то рядом. Через некоторое время машина вернулась, выходит охотовед с папкой, спросил, где медведь, и спокойно пошел с этой дурацкой папкой в лес. Ребята остолбенели и ждут. Минут через десять из леса прыжками выскочил этот натуралист, а за ним медведь. Бежит охотовед, папкой отмахивается и кричит: «Педераст! Педераст!» Потом медведь отстал, повернулся и ушел в лес, а бледный охотовед сел в машину и уехал, — рассказал Николай.
Мужики вокруг ржали.
— Он что, протокол пошел составлять? — сквозь слезы спрашивал Матвеич.
— А почему «педераст», откуда он так уверен? Штаны-то на нем были? — хохотал Михалыч.
Вдоволь повеселившись, принялись за дело. Николай с Игнатом протрясли сеть от водорослей. Юра занялся машиной, а Синегоров с Михалычем пошли собирать плавник. К вечеру начался прилив и пошла рыба. Пока мужики суетились на берегу, Матвеич сварил уху и затем позвал всех ужинать.
Поужинав, Коля с Игнатом пошли спать в свой «Москвич». Немного погодя ушел и Юра, решивший спать в «уазике». А Синегоров с Михалычем еще долго сидели у догорающего костра. Уже начал моросить мелкий дождь, а они все сидели, почти не разговаривая, глядели на ночное море и, допив водку, пили чай. И уже когда костер почти догорел, улеглись прямо здесь в своих спальниках. Синегоров, застегивая свой мешок, подумал, что из него пока выскочишь… Проснулся он от шума. И сразу ничего не мог сообразить. Тьма стояла непроглядная, дождя уже не было, море не шумело, а со стороны машин кто-то орал дурным голосом: