Генрих преодолел такие непроходимые кручи, что его появление в Италии произвело впечатление, будто он пал с неба. Слух об этом разлетелся повсюду, к нему со всех сторон начали стекаться крестьяне, горожане, графы и епископы, везде принимали его с подобающими почестями и собственными надеждами, за несколько дней вокруг Генриха собралось большущее войско, все считали, что король пришел свергнуть папу, и обрадовались случаю отомстить Григорию за бесчестья, за междоусобицы, за разбои и ссоры, вызванные им в Италии.
А Григорий спешил в Аугсбург, чтобы вместе с германскими князьями окончательно уничтожить власть Генриха. Его сопровождала Матильда Тосканская; это она, узнав о неожиданном появлении короля в Италии, спрятала папу в своем неприступном замке Каносса. Григорий еще не знал, зачем пришел Генрих, – за прощением или для расплаты. Его успокоило появление германских епископов и мирян, отлученных от церкви. Многие из них попали в горных клузах в руки воинов Вельфа Баварского, но кое-кто все же пробрался в Италию, они нашли папу в Каноссе и униженно, босые, во власяницах просили там пред ним о прощении. Папа объявил им: кто искренне кается и оплакивает свои грехи, тем в милосердии не может быть отказа, но, однако, столь длительное непослушание и столь глубоко укоренившаяся духовная испорченность уничтожаются огнем весьма длительного покаяния. И потому, ежели они вправду покаялись, то обязаны с готовностью вынести очистительный огонь церковного наказания, сей суровый огонь он приложит для исцеления их язв, дабы легкость прощения не умалила в их глазах тяжести преступлений против апостольского престола.
После чего отлученные епископы были рассажены по отдельным кельям, им запретили говорить друг с другом, разрешались мизерные порции воды и пищи по вечерам. На мирян наложена была епитимья в соответствии с возрастом и силами каждого. Через несколько дней папа вызвал всех к себе, снял с них церковное отлучение, повелев избегать отношений с Генрихом, пока и тот не покается, но всем дозволено было разговаривать с Генрихом с целью склонить его к покаянию.
Король начал с вежливого приглашения Матильде Тосканской. Он ненавидел эту женщину, еще не видя ее, когда же увидел, – возненавидел до конца дней своих. Невысокая чернявая бабенка, вся увешана драгоценностями; разговаривала странно прищелкивая и захлебываясь: заглатывала в себя воздух так учащенно и сильно, будто намеревалась заглотнуть и тебя, и Генрих, как бы ни был унижен и как бы ни зависел от Матильды, с отвращением подумал, что уж этой напоминающей маленькую собачонку коротконожке дать заглотать себя он не в силах. Его спасло только то, что Матильда страшно обрадовалась своей значительности и сама вызвалась быть посредницей между двумя могущественнейшими мужами Европы. Генрих послал с нею к папе тещу с сыном, маркграфа Эццо, отца враждебного ему Вельфа Баварского, и аббата Клюнийского, все эти особы должны были передать святому отцу просьбу короля освободить его от церковного отлучения и к тому же не верить германским князьям, возводящим на него обвинения больше из зависти, чем из жажды справедливости.