— Ну что же ты молчишь? — нарушил паузу вождь. — Или опять забыла? Или не поняла вопрос?
Мм-м… А он о чём-то спрашивал?
— Маша… — процедил Ирриар.
Так, погодите.
— А откуда ты знаешь моё имя? — логично поинтересовалась я.
Собеседник закатил глаза, а через миг признался:
— Хрим с Лааримом сказали.
Мне ответ не понравился. В смысле, мне дико не понравилась гримаса, которой он сопровождался. Что за пренебрежение? Что за закатывание глаз? Что за…
— Маша, не зли меня! — вновь подал голос вождь.
— А то что? — пробурчала я.
Да, страх отступил. Более того, сменился возмущением! Мы знакомы всего сутки, а этот мачо со стоматологическими дефектами уже претензии предъявляет. Лучше бы за дьярну извинился. Ведь я от этой их бурды чуть не померла.
Ирри смену моего настроения заметил, но опять-таки не оценил. В один шаг одолел разделявшее нас расстояние и заключил в не слишком романтичный капкан.
Пришлось задрать голову и храбро встретить взгляд синих глаз. В следующую секунду меня посетила догадка, которой я поспешила поделиться:
— Выпорешь? — А что? Ведь именно этим сортом экзекуции обычно грозят героиням.
— Я не бью женщин.
— А что ты делаешь? — хмурясь и ещё не чуя подвоха, уточнила я.
— Целую, — прежним, очень ровным тоном, сообщил Ирриар. И добавил после секундной паузы: — Зверски!
И меня таки поцеловали…
В чём фишка, я поняла практически сразу: зверский поцелуй — это такая штука, после которой зверски хочется продолжения. Ну а как не захотеть, если…
Одной рукой меня аккуратно прижали к могучему телу, двумя пальцами приподняли подбородок, и пока я заворожённо смотрела в синие, как южное море, глаза, провели пальцем по нижней губе.
Собственное тело отреагировало нормально — задрожало. Меленько так, жалобно. А тело оппонента стало горячей раз в сто, показалось — ещё немного, и ткань рубахи осыплется пеплом.
Жар, как выяснилось, — вещь заразная. Буквально через мгновение я тоже вспыхнула, причём вся, от и до. Судорожно глотнула воздуха, но этот вздох облегчения не принёс. Сердце споткнулось.
Блондин тем временем коварно наклонился и провёл по нижней губе уже не пальцем, а кончиком языка. Я ощутила лёгкий, едва уловимый запах клубники и дикую жажду этой самой клубники отведать.
Гад клыкастый всё понял, но удовлетворять мои желания не стал. Вместо этого подарил нежный поцелуй в висок, а после паузы проложил дорожку из столь же невозможных поцелуев… Финалом этого путешествия стало прикосновение к уголку моего рта.
Стыдно, но сдержать рвущийся из груди стон я не смогла. Зато прозвучал этот стон до того жалобно, что блондин смилостивился и коснулся губ губами.