По телу тут же прокатилась волна жара, руки-ноги ослабли. Взгляд затянуло туманной пеленой, а мир сузился до одного-единственного человека… Вернее, не человека, а мускулистой беловолосой заразы по имени Ирриар.
И что он сделал? Положил ладони на мои бёдра и крепко сжал ягодицы? Опрокинул на кровать и задрал платье, чтобы слиться со мной в экстазе? Не-ет… Вместо всего этого он взял за плечи, осторожно оторвал от своей груди и спросил хрипло:
— Маша, ты ужинала?
Вот какая разница, а?
Ответом на вопрос синеглазки стал повторный утробный рык, плавно переходящий в сложную руладу. Из-за застилающей разум пелены я не сразу сообразила — звук издал не вождь, а кое-кто другой.
Кое-кто мелкий, пустой и жутко наглый! Тот, кто опозорил меня за завтраком.
— Маша? — вновь позвал Ирриар.
Пришлось ответить:
— Нет.
Потом добавить поспешно:
— И не хочу!
Однако Ирри пояснение не тронуло. Он мягко, но уверенно, пересадил меня на кровать, а сам поднялся и пошел убивать тех, кто забыл покормить гриайму. Угу, вот прямо так и пошел — в полотенце, с перпендикуляром наперевес.
Через несколько минут я уже сидела в гостиной, за столом, который ломился под тяжестью тарелок, салатников и вазочек со всевозможными кушаньями — от жареного мяса до мороженого. Желудок пел победную песнь эгоиста, а мы с либидо бастовали — мстительно игнорировали ужин и пожирали глазами вождя.
В результате вождь не выдержал — устроился рядом и принялся кормить с ложечки. Вернее — сначала с вилочки, а вот потом…
Горячее я, так и быть, проглотила — сложно упираться, когда желудок на весь дворец воет. На салатиках осмелела — начала отбрыкиваться, но меня убедили, что так надо. Ну а когда дошло до десерта, стало не до смеха — место в животике кончилось, а на синеглазого напала глухота. Гад белобрысый и слышать не желал, что я уже наелась. Впихивал в меня и впихивал.
Потом ему в голову пришла «гениальная» мысль — он купил моё согласие съесть десерт. Расценки серьёзные: одна ложечка — один поцелуй. Мы с либидо воспрянули и коварно потёрли ладошки. Надеялись — два-три поцелуя, и Ирриар сам не выдержит, забудет про ужин и утащит в спальню.
Но вождь, гад такой, держался… Его, видите ли, сильно утренний инцидент задел.
В итоге, когда меня таки уволокли наверх и уложили в кроватку, а наши тела лишились одежд и слились в страстном поцелуе, случилось самое идиотское из всего, что могло произойти, — на меня икота напала. Очень сильная и ужасно звонкая.
Первый «ик» был проигнорирован. Второй вызвал тихий совместный смешок. Третий заставил клыкастика прервать поцелуй и занять выжидательную позицию.