— Простите?
— Я думаю, мадам использовала метафору и имела в виду, что у этого человека большие амбиции, — осторожно предположил Ди Петри, после чего сделал опасливый глоток вина.
— О… да, амбиции у него и вправду большие. Вы его видели? Пытались поговорить о представлении?
— Не видела. Его запрос пришел из другого куска его рта.
— За него говорили его люди, — перевел Ди Петри, осмелев.
— Понятно, — отозвался Мэтью. — Но я вынужден отметить, что здесь вы содержитесь как заложники. Вас похитили. Зачем вам устраивать представление перед своим похитителем?
Она пожала плечами.
— Это то, что я делаю. И мы не пробудем здесь слишком долго, в этом я уверена. Однажды дорогой граф, который написал настоящее приглашение, заплатит выкуп, и мы вернемся к нашему обычному… как вы это называете… programma.
— Расписание, — подсказал Ди Петри.
Мэтью сделал очень осторожный и маленький глоток вина. Если внутри и было нечто, отравляющее мозг, он не мог вычислить это. Но он понимал, что и безо всякого наркотика разум мадам Кандольери был затуманен. Ведь никакого выкупа назначено не было. По какой-то причине Профессор Фэлл привез ее сюда, в свою деревню ходячих мертвецов и, похоже, не имел намерения отпускать ее.
— Если позволите сказать, — начал Ди Петри, явно спрашивая у своей примы разрешения вставить слово. Она махнула рукой в знак того, что он может развязать свой язык. — Ни синьора Кандольери, ни я не видели этого человека-профессора, но… это очень странно… в первый день, когда мы прибыли сюда, он послал человека, чтобы к нему привели Розабеллу. Она пошла в его дом. Сказала, что он был очень вежлив. Дал ей кусок ванильного торта и чашечку чая, и они с ним немного поговорили.
Интерес Мэтью обострился.
— Он хотел поговорить со служанкой мадам? О чем?
Дива подхватила эту историю, потому что не хотела находиться вне сцены даже в течение нескольких секунд.
— Розабелла сказала, это было… как вы это говорите… чудно?. Ее привели в большой дом в комнату с книгами и всякими рыбьими принадлежностями, и этот человек хотел услышать про ее жизнь и про ее детство. Он задавал много вопросов о ней самой, и она сказала, что в этом не было никакого смысла.
— Каких вопросов? — Мэтью не желал так просто оставлять эту загадку нерешенной.
— О ее семейной истории. Какое она могла иметь значение для него? Вопросы о ее матери и отце… особенно о матери… и она сказала, что он весьма заинтересованно слушал все, что она рассказывала о своем кузене Бразио.
Мэтью уже собирался сделать глоток вина, но имя заставило его вздрогнуть и замереть.