женщины танцевали до утра.
Я также была там.
На голове у меня был венок из перьев птиц,
но мое сердце было очень печально.
Королева Помаре,
и ее внучка Помаре,
и Ариитеа
говорят тебе иа оча па.
Ничего нового в Таити,
исключая то,
что Ариифаете, муж королевы,
умер шестого августа.
Никогда более не ответишь ты
на мою великую любовь к тебе,
о мой супруг!
Увы! Увы, маленький цветок арума
Уже завял теперь!..
Но прежде чем сделаться таким,
маленький цветок арума был красив!
Теперь он увял
и перестал быть красивым!
Если б у меня были крылья птицы,
я отправилась бы далеко, на вершину Паеа,
чтобы никто не мог видеть меня.
Увы! Увы! О мой супруг,
о мой нежно любимый друг!..
Увы! Увы! Мой дорогой друг…
Я кончила говорить с тобою.
Приветствую тебя истинным Богом.
Рарагю.
Лондон, 20 февраля 1875 года
Проходил в девять часов по Регент-стрит. Вечер был холодным и туманным. Тысячи газовых рожков освещали человеческий муравейник, черную, мокрую толпу.
Позади меня кто-то крикнул:
— Ja ora na, Loti!
Я удивленно обернулся и увидел моего приятеля Жоржа Т., которого таитяне называли Татегау и который остался в Папеэте, чтобы окончить там свои дни.
Мы удобно устроились перед камином и стали говорить о прекрасном острове.
«Рарагю… — сказал он немного смущенно. — Да, она была, я думаю, здорова, когда я покинул страну. По всей вероятности, если б я простился с ней, она бы даже дала мне поручение насчет вас.
Как вам известно, она покинула Папеэте одновременно с вами, и все говорили: “Лоти и Рарагю не смогли расстаться — они уехали вместе в Европу”. Я один знал, что она у своей приятельницы Тиауи, и получил из Папеурири ее письмо с любезной надписью: “Татегау, Крысиному глазу, для передачи Лоти”.
Когда она снова появилась в Папеэте, шесть или восемь месяцев спустя, она была хороша, как никогда. Она повзрослела, сильно развилась. Ее печаль придавала ей прелесть — она была грустна и грациозна.
Она стала любовницей молодого французского офицера, который питал к ней сильную страсть. Он ревновал ее даже к вашей памяти (все еще называли ее женой Лоти). Он обещал увезти ее с собой во Францию. Так длилось два или три месяца, она тогда была самой элегантной и заметной женщиной Папеэте…
Потом случилось нечто давно ожидаемое: маленькая Помаре V умерла ночью, через несколько дней после большого праздника, устроенного ради нее и придуманного ею самою.
Старая королева была так сражена этим горем, что, конечно, ненадолго переживет внучку[2]. Она удалилась на время в уединенную хижину, построенную у ее могилы, и не желала никого видеть.