– Эй, ты чего?!
Лицо Ивана, секунду назад еще независимое и отстраненное, перекосилось от жалости. Он бросился перед ней на колени, прижал к себе еще крепче, чем во время их любовных объятий.
– Что случилось-то, а?
Он баюкал ее, шепча на ухо что-то ласковое и бессмысленное, ее доктор, ее единственный мужчина. Найденный и потерянный навсегда, и все из-за тайн этой чертовой квартиры! И вот он еще рядом, такой теплый, еще ничегошеньки про себя не понимающий… И Ксюша рыдала сладко, безудержно, жалея себя и завидуя его незнанию, его невинности.
Сколько времени прошло у них в такой неуютной позе? Пока Ксюшин плач, достигнув кульминации, не перешел от форте к пианиссимо, а потом и вовсе стих. Он ждал, а она все не могла решиться.
– Иван… – наконец начала она, – твой отец не просто следил за нами с Машей. Он хочет нас убить.
– Глупости, – погладил ее по плечу Носов-младший. – Ты его демонизируешь, и абсолютно зря. Знаешь, я тут, пока тебя разыскивал, с ним впервые подробно пообщался по телефону: он нормальный мужик, Ксюш.
Ксения вздохнула: боже мой, как же сложно!
– Твой отец, – начала она почти шепотом, но постепенно голос окреп, – большой бизнесмен с не очень чистыми руками и политическими амбициями.
– Когда это нечистые руки мешали в политике? – усмехнулся Иван, погладив ее, как маленькую, по голове. – О’кей. Я понимаю, что ты не хочешь такого деда нашим детям, но и не надо, забудь. Обойдемся и без него, нет, правда…
– Мы думаем, это он убил свою сестру. Твою тетку.
– Есть доказательства? – холодно заметил Носов-младший.
– Нет, – невесело усмехнулась Ксюша. – Конечно, нет. А еще нет никаких документов о твоем деде, Анатолии Аршинине. Тебе это не казалось странным?
– Не казалось, – Иван отпустил ее, чтобы дотянуться до пачки сигарет. И хотя Ксюша сейчас почему-то злилась на него, она почувствовала внезапное сиротство оттого, что он, пусть на секунду, но отодвинулся. – Я вообще им мало интересовался. Мне вполне хватало расплывчатых семейных преданий.
Ксюша молчала, глядя в пол.
– Ну? – не выдержал он. – И отчего, по твоему мнению, мой отец утопил мою тетку и хочет убить еще до кучи и тебя с твоей Машей?
– Твой дед… – начала Ксюша и опять запнулась.
– Мой дед – что? – чуть не зарычал он.
– Он блокадный людоед, Ваня.