Когда грузины заканчивали свой вечер лезгинкой, в столовой появился муж Яны Юрьевны. У него были мутные, как с долгого сна, глаза и неуверенные движения, и трудно было понять: пьян ли он или с большого похмелья. Примостившись с окончившим танец грузином, он выпил с ним рюмку водки и вскоре куда-то исчез.
А утром, когда поварёшки пошли на работу, они обнаружили, что касса Яны Юрьевны вскрыта и все деньги, собранные с грузинов за вечер, из неё исчезли. Из буфета исчезли три бутылки водки, но на эту мелочь никто не обратил внимания. В посёлке с тех пор, как много лет назад заловили на мехах заезжего воришку и без суда его хорошо поколотили, воровства не было, и поэтому случившееся в столовой сразу облетело весь посёлок и стало предметом догадки: кто это сделал? Наружная дверь в столовую была не взломанной, окна были целы, значит, украсть деньги мог только тот, кто уходил из неё последним. А уходила последней из неё Верка. Подрабатывая уборщицей, он в тот вечер, хотя и была немного выпившей, когда все разошлись, решила помыть в столовой полы. Несмотря на то, что в Веркино воровство никто не верил, не переставала настаивать на нём заведующая столовой Серафима Карловна. В посёлке она появилась недавно, до этого ходила в завмагах на Арылахе, говорили, что её оттуда за что-то погнали, а здесь она быстро устроилась заведующей столовой по какой-то протекции из Якутска. У неё было похожее на тыкву лицо, оплывшие жиром глаза и толстые, в два больших чебурека, губы. Утром она вызвала Верку в свой кабинет и, усадив её прямо перед собой, сказала:
— Одно из двух: либо ты, девка, признаешься и вернёшь в кассу деньги, либо я дело передам в прокуратуру.
— Да иди ты! — послала её Верка и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
Вечером состоялось собрание коллектива столовой. На нём Серафима Карловна заявила прямо: украла деньги Верка. В столовой она оставалась одна и выходила из неё последней.
— Не брала я никаких денег! — кричала в ответ Верка, а когда Серафима Карловна стала настаивать на своём, она обозвала её курвой.
— От курвы слышу! — взорвалась Серафима Карловна и так от злости двинула ногой стол, за которым сидела на председательском месте, что чуть не опрокинула стоявший на нём графин с водой. Её успокоили и стали говорить, что Верка не могла украсть деньги, хотя бы потому, что не её руками вскрывать секретный замок на кассе.
— Да я его и гвоздиком открою! — заявила на это Серафима Карловна.
— Ну, если с опытом, то конечно, — сказал кто-то негромко с заднего ряда.
Услышав это, Серафима Карловна вспылила: