— Да не говорил я вам этого! — начал уже сердиться и я.
— Как не говорили?! — сдвинул на меня брови Агей. — А кто, если не вы?
— Может, Ринат? — решил пошутить я.
— Ну-у! — не согласился Агей. — Ибрагимам это не под силу. — И, делая вид, что строжится, спросил Рината: — Ибрагим, ты это говорил?
— Говорил, — охотно согласился Ринат и добавил: — Только твой ум — дурак! Его я сапсем не уважай!
— Ну, ладно, шутки в сторону, давайте поговорим о другом, — решил сменить и эту тему Агей. И, подумав, предложил: — Давайте поговорим о нашем землепашце.
— О каком ещё землепашце?! — не вытерпел я.
Не обратив внимания на то, что я уже начинаю сердиться, Агей продолжил:
— Вот вы говорите, полководцу жизнь кажется полем битвы…
«Господи, — взмолился я, — да когда же ты, долдон, меня-то перестанешь трепать?!
— …политику она кажется нивой созидания, — между тем продолжал Агей, — а философу — книгой мудрости.
«И где это ты всё вычитал?» — злился я.
А Агей шёл дальше:
— И только землепашец знает, что она, эта жизнь, есть на самом деле. Его поле, где он пашет, сеет и убирает хлеб, — это и поле битвы, и нива созидания, и книга мудрости.
— И чито говорит? — пожимая плечами, не понимал Ринат.
— И какая несправедливость! — не обращая на него внимания, выкидывал Агей руку к потолку. — Полководцы бросают его в кровавые битвы, политики поднимают на восстания, а философы забивают голову этому, извините, уже дураку, — посмотрел он, наконец, и на Рината, — отвлечёнными понятиями о смысле жизни.
Теперь Ринат понял его по-своему.
— Я дурак?! — вскричал он. — Я дурак?! Да мой батка был кназь, а мамка театры играл. Понял?! — и, сплюнув в его сторону, добавил: — Сам дурак!
— Так дайте же ему власть! — не слушая Рината, уже кричал Агей. — Полководец у него будет пахать землю, политик — сеять, а философ — убирать хлеб!
— Ну, это вы слишком! — заметил я ему как можно спокойнее. — А кто же станет воевать?
— Войн не будет! — отрезал Агей.
— А кто будет управлять государством?
— И государства не будет! — опять отрезал Агей.
Что будут делать философы, я не успел спросить.
— Землепашец — всему голова! — опередил этот вопрос Агей.
На следующий день Агей поднял тему о классовых противоречиях в современном обществе. Всё это было бы, наверное, интересно, если бы не было взято им из «Капитала» Маркса. Словом, со своими разговорами на крупные темы надоел он нам, как горькая редька. И мы очень удивились, когда пришёл Агей к нам в болотных сапогах и с ружьём.
— А не сходить ли нам на охоту? — бодро спросил он с порога.
«Лучше на охоту, чем его слушать», — решил я и стал собираться. А Агей уже командовал;