Я еще отстраненно подмечала, что практиканты закрыли дверь и послушно следовали за мной, не издавая ни звука и нисколько не страдая от отсутствия света, а все мои мысли уже занимал он. Мой бывший любовник. Убийца. И будущий труп.
— Мишенька-а-а… — Протянув с максимальной нежностью, которая не смогла скрыть злорадство, я присела на край кровати и потрепала спящего по плечу: — Мишенька, просыпайся. Я пришла.
И уже совсем другим, злобным тоном закончила:
— Как и обещала!
— А? — Мой бывший обернулся, заморгал… и в нос ударил смрадный запах перегара. — Кто… Свя… — Даже в темноте я увидела, как он побледнел и, уже заикаясь, договорил: — Святая?
— Она самая, Мишенька, она самая. — Встав с кровати, я с показной небрежностью размяла пальцы, как обычно делала это перед погружением в медитационный транс. — Святая пришла, как и обещала. Последнее желание?
Я не боялась эту падаль. Я видела, что он даже двух слов от ужаса связать не мог, а алкоголь лишь усугубил общее впечатление от моего прихода. Он боялся… Все три месяца он боялся, что я сдержу свое обещание, и его страхи наконец воплотились.
Первым не выдержал Геннадий.
— Святослава Никодимовна… — Смущенный голос ангела заставил Мишку вздрогнуть и перевести полубезумный взгляд на двери, где замерли оба практиканта. — А вы его… это… может, не надо?
— Надо, Гена, надо. — Моя ухмылка стала злой и беспощадной. — Поверь, когда тебя убивают, это очень больно. А когда закапывают заживо, это еще и страшно.
Я не приукрашивала. Они думали, что нож в живот убьет ведьму сразу. Это не так. Я умирала долго, почти сутки. Эти сутки я не забуду никогда. Землю на мое тело накидали как попало, так что воздуха для дыхания хватало, но сил, чтобы позвать на помощь, не было.
— Ну, тогда… — Робкий голос ангела вырвал меня из воспоминаний, и я снова сконцентрировала взгляд на Мишке.
На уже полностью седом тридцатипятилетнем мужике. Усмехнулась.
— Что?
— Тогда, можно, он умрет быстро?
Просьба позабавила. А не такие уж и добрые нынче ангелы пошли.
— Можно, Гена. Только ради тебя. — Я говорила эти слова, глядя бывшему любовнику в глаза. — Выбирай, Мишенька: прыжок из окна, повешение, свой вариант?
С каждым моим словом практиканты подходили все ближе, так что вскоре встали рядом. Ангел печально вздыхал и отводил взгляд, а легионер улыбался. Нехорошо так. Предвкушающе. И тут на свет появился пистолет, выхваченный дрожащими руками из-под подушки.
— Не подходи!
Вторая рука Мишани лихорадочно сжимала нательный серебряный крест, словно после всего содеянного он все еще имел силу.