– У тебя черный пояс по каратэ! – не унимался заботливый друг.
Морис не выдержал и рассмеялся.
– Чего смешного я сказал?
– Нет, ничего, извини. Кстати, у Мирославы тоже, – спокойно констатировал Морис.
– Что – тоже?!
– Черный пояс.
– Морис!
– Не надо, Саша! Я знаю, ты хороший друг, надежный. Но я сам.
– Конечно, ты всегда сам! И надо же было вам встретиться на той вечеринке! Эх! – Савельев рубанул ладонью воздух.
– Саша, спасибо, что пришел, – взгляд Мориса Миндаугаса выражал почти нежность, – мне было необходимо побыть с тобой, поговорить.
– И это все? – растерялся Савельев.
– Все, – улыбнулся Морис.
– Слушай, Миндаугас, ты ведь знаешь, что я сделаю для тебя все возможное и даже больше! – голос Савельева неожиданно дрогнул.
– Знаю, Саша. Я для тебя тоже. Думаю, что пока нам обоим хватит этого знания, надеюсь, и в будущем ничего не изменится.
– Миндаугас, тебе никто не говорил, что ты что-то из ряда вон выходящее?! – рассмеялся Александр.
– Намекали, – ослепительная улыбка осветила лицо Мориса.
– Приедешь в воскресенье на ужин?
– Приеду, – пообещал Морис.
– Можешь захватить с тобой свою работодательницу, – усмехнулся Савельев.
– Попробую, – ответил Морис.
– Я Ольгу предупрежу заранее.
– Передавай ей привет.
– Передам.
– И Робин Гуду тоже.
– Всенепременно, – усмехнулся Савельев.
Они расстались, довольные друг другом.
– Что ни говори, – думал каждый, сидя за рулем автомобиля, – а старый надежный друг в наше нестабильное время дорогого стоит.
Когда Морис вернулся в особняк, было уже темно. Поземка неспеша, но настойчиво заметала дорогу. По всему было видно, что скоро снова разыграется метель.
Морис поставил автомобиль в гараж и, войдя в дом, поднялся в свою комнату.
Ему захотелось побыть одному. Взяв в руки один из томов толкового словаря Даля, Морис уселся в кресло, открыл заложенную страницу и углубился в чтение. Это всегда успокаивало его.
Миндаугасу вспомнилось, что Мирослава всегда хохотала до слез, когда кто-то говорил о загадочности русской души.
Волгина была уверена, что у каждой души – своя загадка, и не важно, русская это душа, литовская, английская или монгольская – каждая загадочна по-своему.
Вот, кстати, и словарь живого великого русского языка составил не русак по крови: Владимир Иванович Даль по отцу – датчанин, по матери – немец…
Скорее всего, Волгина права, у каждого из нас своя загадка… – подумал Миндаугас.
С Мирославой они встретились за вечерним чаем. Только вспомнили о Наполеонове, как зазвонил телефон.
Мирослава сняла трубку, – детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Привет. Это Шура.