Бабушка и мама пытались отнять у нас наш груз, однако мы не поддавались. Можно было упасть, надорвавшись, можно было вконец запариться, но донести корзину до стола Анны Николаевны мы просто обязаны, потому что, в конце концов, честолюбие было лишь как бы наваром в хорошей ухе. Главным же было не оно. Главным был наш долг, мой долг, к которому призывала та женщина в платке, скинутом с головы, на отцовской открытке.
Недалеко от школы, согласно уговору, мама и бабушка остановились.
— Ну, с богом! — сказала бабушка, и мне показалось, что она волнуется.
Я подумал, что мы были несправедливы. Ведь мама и бабушка имели не меньше нас прав нести эту корзину. Ведь это был не только наш, но и их долг. Раскаяние часто приходит слишком поздно. Мама и бабушка сказали нам ещё какие — то напутственные слова, мы с Вовкой кивнули и, ухватившись за корзинную ручку, потащили её в школу.
И вот пробил долгожданный час.
Окружённые толпой ребят, натужась в последний раз, мы воздвигли корзину на учительский стол. Анна Николаевна сняла холщовую тряпицу, и я услышал вдруг коллективный вздох. Кто — то хлопнул меня по плечу, кто — то ткнул в бок, я видел как получал своё и Вовка, но это были не обидные тумаки, наоборот, в этом выражалось всеобщее признание.
— Ну! — сказала в растерянности Анна Николаевна. — Ну! Не ожидала!
Я взглянул на неё. Она смотрела на нас с Вовкой ласково и удивлённо.
— Что же, — спросила Анна Николаевна, — это вы вдвоём?
— Вдвоём! — сказал Вовка.
Гром оркестра снова зазвучал во мне. Звенели медные тарелки, гудела толстая кожа барабанов. И вдруг я вспомнил бабушку — как волновалась она. Мама, наверное, волновалась тоже, хотя она виду не подавала. А Вовкиной мамы и его сестрёнки там не было вовсе, и они не волновались, но ведь это и они помогали нам.
Гром оркестра мгновенно утих. Я с сожалением посмотрел на Вовку. Я его понимал. Конечно же, я его понимал! «Вдвоём!» — сказал Вовка, и в общем — то, он был прав. Но лишь в общем. Оставались ещё подробности, про которые можно было бы не говорить. Но бабушка волновалась. И потом, мы выполняли долг. А когда выполняют долг, надо быть честным.
— Вдвоём! — подтвердил я Вовкины слова. — Но нам помогали.
— Кто? — спросила с интересом Анна Николаевна.
— Мама, бабушка, мама Крошкина и его сестра, — быстро перечислил я и вздохнул с облегчением, как бы скинув с себя ношу.
Я думал, Вовка осудит меня, но удивительно — он подмигнул мне! Однако самым удивительным было не это. Самым удивительным было то, что, услышав о помощниках, Анна Николаевна ничуть не огорчилась. Наоборот, она воскликнула: