Наступило еще одно мое обычное и одновременно странное утро.
Я встал, побрился, умылся, равнодушно проглотил кашу и яйца, приготовленные для меня заботливой Мартой, прошел в кабинет, взял попавшийся мне под руку том Моммзена, полистал его… Нет, римская история мало интересовала меня в моем положении!
Так я сидел, решая задачу со многими неизвестными, и ожидал появления одной из унаследованных мною девушек. Пожалуй, только посещения блейковских девиц и разнообразили мою жизнь.
Однако вместо какой-нибудь официантки или массажистки около одиннадцати часов появилась сама Янковская, свежая, бодрая и оживленная.
На ней был элегантный коричневый костюм, черная бархатная шляпа и такая же лента на шее. Она небрежно играла черными шелковыми перчатками и ни словом не упомянула о нашем вчерашнем разговоре. Впрочем, следует сказать, что больше она никогда уже не предпринимала попыток перейти границу установившихся между нами корректных и внешне даже приятельских отношений.
— Все в порядке? — спросила она.
— Если вы считаете мое безделье порядком, то в порядке.
— Как раз его-то я и хочу нарушить. — Она села поближе к письменному столу и испытующе посмотрела на меня. — Может быть, поработаем? — предложила она.
— Мне неизвестно, что вы называете работой, — нелюбезно отозвался я.
— То же, что и все, — примирительно сказала она и поинтересовалась: — Вы сегодня ждете кого-нибудь из девушек?
— Возможно, — сказал я. — Я не назначаю им времени для посещений, они приходят, когда им вздумается.
— Вы ошибаетесь, — возразила Янковская. — У каждой из них есть определенные дни и даже часы. — Она насмешливо посмотрела на меня. — Где их список?
Я удивился:
— Список?
— Ну да, не воображаете же вы, что они не состояли у Блейка на учете. Он был педантичный человек. Где ваша телефонная книжка?
Она сама нашла ее в пачке старых газет. Это была обычная узкая тетрадь в коленкоровом переплете для записи адресов и телефонов. В ней значилось много фамилий, по-видимому, друзей и знакомых, с которыми Блейк поддерживал отношения.
Янковская указала мне на эти списки:
— Вот и ваши девушки.
Их легко было выделить среди прочих адресов, около каждой из фамилий стояло прозвище или кличка: Пчелка, Лиза, Роза, Эрна, Яблочко — и уже затем адрес и место работы.
Законы конспирации были сведены здесь как будто на нет. Любой мало-мальски сообразительный человек, интересующийся деятельностью Августа Берзиня, без особого труда обнаружил бы его миловидных агентов. Но именно потому, что Блейк вербовал в число своих агентов только молодых и преимущественно хорошеньких женщин, перечень их естественнее было принять за донжуанский список художника Берзиня, чем за реестр секретных сотрудников резидента Блейка.