– И как-то раз я не выдержал, позвал ее поужинать. Ну, и закрутилось. Она была полной Асиной противоположностью тогда. Ася долго своих чувств не показывала, а Ленка почти сразу сказала, что любит. И разревелась, я же еще ее утешал. И на все она была согласна, абсолютно на все, хотя и цену себе знала, хороша была, но ради любви ко мне обо всем забывала. Я верил ее чувству, и оно меня грело, сил мне добавляло. Я мог ей позвонить в любое время дня и ночи – ни слова против, а ведь с родителями жила, – мчалась ко мне, отдавалась. Ничего взамен не требовала, не упрекала, не просила. Только побыть немного рядом. Так она говорила. И как-то все сильнее она меня к себе привязывала, нужной становилась. Вот эта ее готовность, открытость – это подкупало. Я-то ей с самого начала сказал: никаких, мол, обязательств. Я женат, люблю свою жену, и вообще – все это – твой выбор. Она согласилась. Да так горячо согласилась! Лишь бы рядом хоть иногда. Потому что люблю. Остальное – как будет, так будет. Правда, говорила, что очень ей стыдно перед моей женой, но не может она справиться со своими чувствами.
С Асей все стало иначе. Мне и стыдно было перед ней, и вроде как я ее внутренне винил в чем-то. Я по-прежнему ее любил и не просто любил – ценил и уважал. Жизнь наша с ней ничуть не изменилась. Наоборот, мне казалось, что все к лучшему. Ну, и шло так какое-то время, а потом Ленка сказала мне, что беременна. И что как я скажу, так и будет. Не станет она меня по рукам и ногам этой беременностью связывать. Я обрадовался – не передать. И тут же для себя все решил. Я ж, как оказалось, давно хотел ребенка. Все заиграло новыми красками. И я принял решение. Сделал выбор. Приехал в наш с Асей дом и сказал ей, что мы должны развестись: у меня другая женщина, и она ждет от меня ребенка. Сказал, что оставляю ей и квартиру, и дом за городом, и машину пусть выбирает, какую захочет, и деньги большие. Лишь бы не тянуть с разводом. Точка.
– А она? – спросила в ужасе Тина, вспомнив свой страшный разговор с мужем, – Как же она?
– Она молчала. Потом спросила, не считаю ли я себя предателем. Я ответил, что ни в коем случае. Хотя, конечно, знал, что предатель и обещаний, данных ей и ее родителям, не сдержал. Дал слабину. Но как в этом признаваться? И так тошно. Сказал, что я не первый, не я последний, что так устроена жизнь, что по-другому не получилось. Ася еще уточнила: уверен ли я, что это правильное устройство жизни. Я ответил, что не хочу об этом думать. И тогда она сказала, что да, согласна на развод. И все условия принимает. Одна просьба: не видеться больше никогда. Потребовала дать ей слово, даже нотариально зафиксировать, что я не буду делать никаких попыток встретиться, ни при каких обстоятельствах. Я согласился. Все сделал, как она просила. Имущественно и материально обеспечил. Вроде как мог считать свою совесть чистой. Развелись, расписались с Еленой, началась вроде как новая жизнь. Я временами думал об Асе, жалел ее, но тут ребенок должен был появиться, надежды, счастье… Но случается вот что: незадолго до Ленкиных родов мне секретарша приносит корреспонденцию, а там в числе прочего – ксерокопия свидетельства о рождении ребенка, девочки. Мать – Ася, отец – я. И по дате рождения получается, что все верно, зачали мы с Асей ребенка, когда я уже к другой намылился. То есть, я беременную долгожданным ребенком жену бросил ради другой, безотказной. Юрист мне объяснил, что, по документам, ребенок был зачат в браке, поэтому Асе ничего не оставалось, как отцом записать меня, если она не хотела, чтобы у девочки в графе «отец» вообще был прочерк. Итак – моя дочь, мое отчество, моя фамилия. И я – предатель. Тут не подкопаешься и не отмоешься. Можно ходить гоголем и делать вид, что все идет по плану, но внутри – черви. И они свое дело делают.