И только годы спустя, в тот теплый сентябрьский вечер, когда ее трясло из-за холода, поселившегося в сердце от Юриных слов, она вспомнила, что впервые «я», а не «мы» и «мое», а не «наше» услышала она от мужа именно при покупке той самой квартиры.
Ей хотелось спросить в ту их последнюю беседу и о том, считает ли он справедливым, что она должна покинуть любимый ею дом, и не просто справедливым – нормально ли это в мире людей или она что-то пропустила, какие-то новые правила появились. Но и эти вопросы у нее не получилось задать. Потому что изнутри выскочил другой вопрос, перекрывающий предыдущие: «А зачем? Что дадут его ответы? О чем теперь говорить?»
– Я завтра же уеду. Сейчас меня ноги не держат, – сказала она, – Сейчас мне надо лечь.
– Конечно, не спеши, – согласился Юра ласково.
В голосе его звучала давно не слышанная нежность.
– На Кудринской, как я понимаю, ремонт закончен? – деликатно уточнил он.
Она промолчала, с ужасом догадавшись, как четко и точно он рассчитал момент их решающего разговора.
Пять лет назад родители Тины с промежутком в две недели покинули ее навсегда. Ушли – так принято говорить. Сначала неожиданно, без всяких болезней и недомоганий, умерла мама. Острая сердечная недостаточность. Скорая приехала быстро, но – не успела ничем помочь. Папа после маминых похорон сказал: «Мне теперь жить больше незачем.» Две недели он словно к чему-то готовился: выбрасывал хлам, по его выражению. А потом лег спать и не проснулся.
«Им-то там хорошо, они вместе, – сокрушалась Тина, – а мне здесь без них – как?» Время не лечило ее рану. Она мысленно говорила то с папой, то с мамой, советовалась с ними. Они ей снились – дружные, веселые, давали советы по хозяйству. Однажды мама сказала:
– Хватит уж убиваться. Сделай ремонт и сдай квартиру. А сама – хватит уже тебе быть добытчицей, передохни. Ты всю жизнь вертишься, как белка в колесе.
«Как белка в колесе» – любимое мамино выражение. Тина поверила сну и сделала именно так, как велела мама.
Все последующие после этого решения годы она вкладывала в общий семейный котел деньги, которые приносила аренда квартиры, а сама слегка свернула свою бурную деятельность: ей действительно надо было прийти в себя. К тому же у Лушки надвигались выпускные экзамены и одновременно с ними – сложный подростковый период, когда дочь можно было ненароком упустить. Юра к этому времени был уже известным и востребованным, жизнь налаженно катилась по накатанной дороге. Если бы не ощущение сиротства от потери родителей, Тина могла считать себя вполне счастливой, а свою миссию на земле состоявшейся. С мужем они договорились, что квартира на Кудринской – Лушкино наследство. Выйдет замуж, именно там на свободе начнет свою новую жизнь. А пока – пусть родительский дом приносит денежку.