– Повезло Лушке! – убежденно воскликнул Семен, – И всем нам повезло. Хорошо, что до свадьбы дело не дошло. Но ты знаешь, чисто как профессионал, что шантаж – это уголовщина?
– Знаю. Но я не шантажировал. Я узнал то, что хотел. Остальное – не мое дело.
– Ну, почему же не твое? Ты – соучастник, дружок. У арестованного нашли и договор с тобой, и все твои данные. Так что – инициатор – ты. А там посмотрим. Но так тебе это с рук не сойдет. Поверь моему слову. Неприятности гарантирую. Просто от женитьбы отказаться, если не доверяешь, не любишь, сомневаешься – это твое святое право. Но подставы устраивать права тебе никто не давал. Вот, забирай колечко и расписку пиши, что получил его назад, от кого и когда.
Семен демонстративно сфотографировал кольцо в коробочке на фоне Бориной растерянной физиономии. Потом попросил официанта запечатлеть всю сцену в целом: кольцо на фоне Семена и Бориса.
– Жди приглашения на беседу, – попрощался Сема, – С адвокатом приходи, тебе понадобится. Эх, молодежь, всему вас учить надо, что хорошо, что плохо.
Боря так и остался сидеть за столиком, хотя до этого сильно спешил.
– Остальное нас не касается. Все. Закрыли тему. Живем дальше, – велел Сема, пересказав детали встречи с женихом-затейником, – Давайте в себя приходить. Жизнь продолжается.
Она и продолжалась, готовя свои сюрпризы. Странное лето стояло на дворе, очень странное!
Уже неделю они жили на даче. Луша постепенно приходила в себя. Пару раз сходили искупались на речку, загорели, обгорели. По утрам пололи грядки, вечером поливали: Сенина мама настаивала, чтобы сад и огород были в идеальном порядке, как при муже:
– Летом надо есть зелень с собственных грядок. Это силы на весь год! – повторяла она.
Ни один обед и ужин не обходились без дачных салатов: укроп, петрушка, кинза, редиска, приправленные сметаной, купленной у молочницы.
Дышалось легко, силы и вправду прибывали. Луша вечерами заходила к «мечте поэта», и та, если было желание, рассказывала что-то из своей молодости, что помнилось в ярких деталях.
– Из-за многого я волновалась, страдала, переживала. Не понимала, что это пустое. Все прошло. И где те, кто заставлял меня плакать? Никого не осталось! Значит, слезы мои – из ничего! Глупо. Но в середине жизни я это поняла. Когда родился Семен. Все остальное отодвинулось, ушло в туман. Жаль только, что раньше никто мне не объяснил. Запомни, что я тебе сейчас сказала. Иди! – так высказалась однажды старая дама.
Луша вернулась в свою комнату и забила этот совет в Айпад. Она только теперь стала прислушиваться к словам близких, боясь неверного шага.