Фабрис Оранж принялся бормотать что-то невнятное.
— Что он говорит? — забеспокоилась Диана. — Не отступайте, пусть выложит все начистоту!
Лежанвье слушал нахмурив брови: его собеседник никак не мог закруглиться.
— Благодарю вас, мой юный друг, для своего возраста вы не так уж неумело лжете! — сухо заключил адвокат и положил трубку.
— Что сказал Фабрис? — снова спросила Диана.
— Сказал, что привез Жоэллу сюда в обычное время, к полуночи, но он явно обеспечивал ей алиби. Обычная круговая порука молодых… Совершенно очевидно, что сегодня Жоэлла была не у Оранжей.
— А где же?
— Я бы и сам хотел это знать.
Лежанвье не любил Жоэллу, которая нисколько не походила на него — как, впрочем, и на Франсье. Тем не менее он гордился тем, что дал ей хорошее воспитание, не скупился ни на ласку, ни на нравоучения, как в доброе старое время. Когда она увлекалась танцами, он оплачивал ей учителя. Когда она охладела к танцам, он принялся водить ее по музеям, а когда ею овладела страсть к живописи, он оплатил ей длительное пребывание во Флоренции и в Риме. Когда она покончила с Италией — и с живописью, — он начал бывать с ней в «Комеди Франсез», в концертном зале «Плейель», в знаменитых кафе на площади Сен-Жермен-де-Пре, позволяя ей веселиться до изнеможения. Само собой разумеется, до его, Вернера, изнеможения. Такой же старомодный отец, как Филибер Оранж, он не отказывал дочери ни в чем, кроме ночных пирушек, но сейчас, на пороге своего восемнадцатилетия, Жоэлла, похоже, решила разрушить стены темницы…
— Говорила же я, что эта маленькая негодница водит вас за нос! — с неожиданной злобой воскликнула Диана, призывая Билли в свидетели. — И вот результат вашего либерального воспитания! В кои-то веки возвращаемся домой в три часа ночи, и приходится звонить посторонним людям, чтобы узнать, куда запропастилась ваша дочь!
Диана отвечала Жоэлле такой же неприязнью, но уж это в объяснениях не нуждалось. Жоэлла находила Диану некрасивой и вульгарной, как и всех женщин, окружавших ее отца; чтобы Жоэлла, которая была если не красивее, то, во всяком случае, моложе Дианы, не устроила на свадьбе скандал, ее пришлось отправить в Савойю, к дальним (в прямом и в переносном смысле) родственникам.
— Без четверти четыре! — кисло заметила Диана. — Не мне вам советовать, дорогой мэтр, но, будь Жоэлла моей дочерью, я обратилась бы в полицию.
Лежанвье пребывал в нерешительности. Сердце его колотилось у самого горла.
— Выпейте глоток, дорогой мэтр! — вмешался Билли — он все еще был здесь. — И позвоните… Лапушка права…