На следующий день Лист в письме Михаю Мошоньи>[608]подтвердил свое намерение приехать летом на родину и дирижировать переведенной на венгерский язык ораторией.
Идя навстречу Листу, правление во главе с бароном Пронаи решило перенести празднование юбилея Национальной консерватории на август.
Пока же Лист, как когда-то, окунулся в водоворот концертной жизни. Он выступал не только перед папой, но и в публичных концертах, которые проходили с неизменным успехом. Лист буквально купался в бурных овациях. Казалось, что времена «виртуозных годов» вернулись. Однако никакой успех у публики не мог заменить ему удовлетворения от творчества. Свое настроение Лист был уже не в состоянии держать в себе, и оно порой прорывалось даже в частных беседах. В записи прусского посла в Риме Курда фон Шлёцера (von Schlözer, 1822–1894) от 11 февраля 1865 года есть строки: «Вечером после блестящего благотворительного концерта, на котором Листа славили бурными непрекращающимися овациями, мы пошли домой. <…> Он… со слезами на глазах произнес: „друг мой, поверьте, что всё восхищение и преклонение передо мной я бы отдал за то, чтобы в один прекрасный день создать по-настоящему гениальное творение!“ <…> Возможно, он мысленно сравнивал свои произведения с гигантскими творениями своего друга Вагнера?»>[609]
Казалось бы, что мешало Листу при его уединенной жизни в монастыре не растрачивать силы на концерты, а целиком сосредоточиться на творчестве? Мы уже не раз говорили, что решение принять духовный сан — а именно к этому он тогда готовился — не было спонтанным. И теперь, в последние месяцы перед столь ответственным шагом, который всё еще оставался тайной для большинства людей из его окружения, он проверял себя на прочность «искушением медными трубами». 12 апреля Лист писал Карлу Гилле: «Во вторник Пасхи состоится концерт любителей музыки, в котором участвую и я: играю на рояле. Хотя я по крайней мере на 20 лет старше, чем нужно для того, чтобы делать из себя жертву подобного рода развлечений, на этот раз я не мог отказаться»>[610].
А одновременно в тиши монастыря он работал над «Хоральной мессой» для смешанного хора и органа (Missa choralis. Organo continente), фактически обратившись к самым истокам жанра мессы — григорианской missa choralis, поскольку, как мы уже отмечали, не мыслил реформу церковной музыки в отрыве от традиции.
И еще один характерный штрих: именно теперь Лист написал последнюю, четвертую редакцию «Пляски смерти». 15 апреля Ганс фон Бюлов исполнил партию фортепьяно на первом публичном исполнении «Пляски смерти» в Гааге.