где уже останавливался и раньше. Уроки проходили в номере этого отеля, куда специально поставили два рояля. К этому времени Музыкальная академия уже переехала в новое здание на проспекте Шугар. До самого конца марта Лист не принадлежал себе — только ученикам, публике, различным обществам и благотворительным организациям. Газета «Фёвароши Лапок» уже перед его отъездом констатировала: «Лист едет в Веймар отдыхать и работать, ибо в Будапеште он не в состоянии делать ни того ни другого. Его осаждает толпа почитателей, к нему приводят на прослушивание множество подающих надежды талантов, просят о том о сем, приглашают туда и сюда, ему без конца приходится ходить на обеды, ужины, вечера, концерты; одним словом, это огромное почитание утомляет его до смерти. <…> Ученики Музыкальной академии хотят за короткое время как можно большему научиться у него… неудивительно, что он устал и жаждет тишины каштановой аллеи Веймара. А кроме того, в его натуре есть всё еще что-то от перелетной птицы: со сменой времени года крылья его начинают трепетать, и он переселяется в другое место. Но при этом он охотно думает о будущей осени, когда его прекрасная квартира в здании Музыкальной академии на проспекте Шугар высохнет и будет обставлена. Там он найдет более постоянный приют. И, быть может, там не будут ему докучать и так бесцеремонно его беспокоить»
>[737].
Конечно, не «крылья перелетной птицы» заставляли Листа из года в год приезжать в «докучливый» Будапешт, где у него не было ни минуты покоя. Именно здесь он сознательно приносил себя в жертву во имя будущего искусства своей родины. Поставить на непоколебимые рельсы музыкальное образование Венгрии и утвердить в молодых сердцах идеалы, в которые он безоговорочно верил, — вот цель, заставлявшая Листа покидать и «тишину каштановой аллеи Веймара», и идиллическое спокойствие виллы д’Эсте, где можно было беспрепятственно работать для себя, для раскрытия собственного таланта. А работать только для себя Лист не мог. Не будем забывать, что и в Веймаре его окружали ученики, и с виллы д’Эсте он регулярно ездил в Рим преподавать. Сочинять музыку приходилось урывками. Вот у Вагнера учеников не было, зато теперь он имел свой театр, а главное — писал «Парсифаля»…
Лист всё видел и всё понимал. Он считал, что каждый по-своему платит дань будущему. Ему приходилось жертвовать собственным талантом. Именно в 1880 году он пришел к неутешительному выводу, что «Вагнер — это большая потребность нашей современности, а Лист только скромный аккомпанемент ad libitum»