В 1709 году была введена в действие государственная племенная программа, по которой численность лошадей в Канаде ограничивалась и лишние подлежали уничтожению, так как площадь пастбищ была ограничена. Каждому фермеру полагалось иметь не больше двух лошадей и одного жеребенка. Это не могло способствовать развитию коннозаводства. Однако программа вряд ли выполнялась в точности. Лишних лошадей, чтобы не уничтожать, стали экспортировать в Соединенные Штаты.
Канадские иноходцы были результатом скрещивания канадских лошадей с наррагансеттскими. Впоследствии некоторые из них оказали влияние на создание американской стандартбредной породы. К тому же есть версия, что Фигер, основатель американской породы моргай, был канадской лошадью или по крайней мере имел примесь канадской крови. Анализ ДНК современных представителей этих пород показывает их тесную связь. Таким образом, канадская лошадь может считаться родоначальницей многих пород, в том числе и моргана, американской верховой, стандартбредной и русской рысистой. К концу XIX века канадская порода оказалась под угрозой исчезновения из-за слишком активного экспорта — чуть было не повторилась история с наррагансеттскими иноходцами. И хотя объединившиеся энтузиасты сумели ее сохранить, в 2015 году, в свой 350-летний юбилей, «канадцы» сменили свой статус с «находящихся под угрозой» на «критический».
Вообще анализы ДНК преподносят историкам коневодства интересные сюрпризы: в 2015 году было установлено, что близкими родственниками одной небольшой популяции аборигенных лошадей, изолированно проживающих в Западной Канаде на плато Чилкотин, являются… якутские лошади. Другими близкими родственниками лошадей с плато Чилкотин оказались крупные пони и тяжеловозы Британских островов. При этом задачей исследователей было подтвердить происхождение местных лошадей от испанских предков. Но если родство с британскими лошадьми выглядит логичным, то чем можно объяснить родство с якутскими? Предположительно, «якутские» гены попали в местный генофонд благодаря лошадям русских торговцев мехом.
Завершая разговор о Северной Америке, следует рассказать об одном событии, в широких кругах малоизвестном, — о Великой эпизоотии.
Она началась осенью 1872 года под Торонто (Канада). Какая болезнь ее вызвала, сейчас уже сложно понять, но, скорее всего, это был лошадиный грипп либо ринопневмония. Через девяносто дней был поражен весь континент — почти все поголовье Северной Америки. От болезни погибло множество лошадей.
Это не могло не сказаться на жизни людей. Лошади практически исчезли с улиц городов и деревень. Замер общественный транспорт, прервалось почтовое сообщение. Остановился и железнодорожный транспорт — некому было подвезти уголь к паровозам. На морских пристанях скопились горы грузов, которые не могли развезти по складам, а корабли стояли у причалов с пустыми трюмами, так как новые грузы тоже не подвозились. На реках перестали ходить суда на конной тяге и с гребными колесами, которые приводили в движение лошади.