Марта. Все их безрассудства — сущий пустяк по сравнению с нашими, вы это сами отлично знаете.
Мать. Не будем об этом.
Марта(медленно). Можно подумать, что некоторые слова обжигают теперь вам рот.
Мать. Почему это так тебя заботит? Я ведь не отказываюсь от наших дел. Что тут такого? Я только хотела сказать, что была бы рада увидеть хоть раз, как ты улыбаешься.
Марта. Клянусь вам, это со мною бывает.
Мать. Я никогда не видела тебя улыбающейся.
Марта. Потому что я улыбаюсь у себя в комнате, когда бываю одна.
Мать(пристально вглядываясь в нее). Какое суровое у тебя лицо, Марта!
Марта(подходя ближе, спокойно). Значит, оно не нравится вам?
Мать(так же вглядываясь. После паузы). Нет, пожалуй, все-таки нравится.
Марта(возбужденно). Ах, мать! Когда мы накопим много денег и сможем покинуть эти убогие земли, когда позади останется и эта жалкая гостиница, и этот пасмурный город, и мы забудем этот дождливый край, — в день, когда мы окажемся наконец перед морем, о котором я столько мечтала, — в этот день вы увидите, что я улыбаюсь. Но нужны немалые деньги, чтобы жить безбедно у моря. Вот почему не надо бояться слов. Вот ради чего нам нужно заняться человеком, который сейчас придет. Если он достаточно богат, моя свобода начнется, быть может, с него. Он долго говорил с вами, мать?
Мать. Нет, фразы две, не больше.
Марта. Какой у него был вид, когда он просил у вас комнату?
Мать. Не знаю. Я плохо вижу и не рассмотрела его. Я по опыту знаю, что лучше на них не смотреть. Легче убивать тех, кого ты не знаешь. (Пауза.) Ну вот, можешь радоваться, я не боюсь теперь слов.
Марта. Так оно лучше. Терпеть не могу недомолвок. Убийство есть убийство, надо знать, чего хочешь. И мне кажется, что вы тоже это знали, что вы сами об этом подумали, когда ответили путнику.
Мать. Нет, об этом я не подумала. Я ответила по привычке.
Марта. По привычке? Но ведь удобные случаи выпадали так редко!
Мать. Конечно. Но привычка начинается уже со второго убийства. С первым убийством еще ничего не начинается, с ним только что-то заканчивается. И потом, если удобные случаи выпадали и редко, они растягивались на долгие годы, и привычка укреплялась за счет воспоминания. Да, привычка, это она заставила меня ответить, это она мне шепнула, чтобы я не глядела на этого человека, это она подтвердила мне, что у него лицо жертвы.
Марта. Мать, его надо убить.
Мать(немного тише). Разумеется, его надо убить.
Марта. Вы как-то странно говорите об этом.
Мать. Я в самом деле устала, и мне бы хотелось, чтобы этот человек оказался последним. Ужасно утомительно — убивать. Мне все равно, где я умру, возле моря или среди этих равнин, но я очень хочу, чтобы мы уехали отсюда вместе с тобой.