Представьте себе ту же историю, с точки зрения юной графини: после нескольких ходов, сделанных маркизом, она почувствовала, что он играет в какую-то игру, но эта игра прельщала ее. Она не знала, куда он увлекает ее, но была готова на всё. Его поступки интриговали ее, каждый его шаг заставлял гадать, что за ним последует, она наслаждалась даже своими ревностью и смущением, ведь порой любое чувство нам дороже, чем скука безопасности. Графиня, конечно, могла догадываться о скрытых намерениях маркиза — они свойственны большинству мужчин. Но ей хотелось выжидать и наблюдать, и, возможно, если бы ему удалось протянуть это ожидание на достаточно долгий срок, ей уже не было бы так важно, что на самом деле представляет ее партнер.
Однако с того мгновения, которое выбрал маркиз, чтобы произнести это роковое слово «люблю», все изменилось. Не было больше игры, лишь прямолинейная демонстрация страсти. Его намерения были обнажены: он действительно хотел ее обольстить. Все его поступки, до тех пор интригующие, даже чарующие, предстали теперь в ином свете, казались безобразными и циничными. Графиня чувствовала смятение, опустошение. Дверь захлопнулась, чтобы никогда больше не открыться.
Старайся не прослыть обманщиком, хоть сегодня и невозможно прожить, не будучи таковым. Самая большая твоя хитрость должна состоять в том, чтобы не показать свою хитрость.
Бальтазар Грациан
В 1850 году молодой Отто фон Бисмарк, тридцатипятилетний депутат парламента Пруссии, был на повороте своей карьеры. На повестке дня стояло объединение нескольких государств (включая Пруссию), на которые была раздроблена Германия, и война против Австрии — могучего южного соседа, — заинтересованной в слабой Германии, угрожавшей вторжением в случае объединения. Герцог Вильгельм, наследник прусского престола, высказывался в пользу войны, и парламент был единодушен, готовя мобилизацию в армию. Против были только король Фридрих Вильгельм IV и его министры, которые предпочитали не обострять отношений с сильной Австрией.
На протяжении своей карьеры Бисмарк преданно, даже страстно поддерживал идею сильной и властной Пруссии. Он мечтал об объединении Германии, о войне с Австрией, о том, как будет повержена страна, так долго державшая Германию в состоянии раздробленности. Бывший солдат, он представлял военную кампанию как победное шествие к славе.
Это, в конце концов, был тот самый человек, который сказал много лет спустя: «Главные вопросы времени будут решены не речами и резолюциями, а железом и кровью».