Поваренок в белом колпаке, как заведенный, вращал вертел, делая паузы лишь для того, чтобы его напарник, вооруженный огромным ножом, отрезал от туши очередной кусок, который расторопные слуги тут же уносили к столам, в два ряда опоясывающим очаг.
Посетителей в павильоне было немного, и Эд без труда нашел свободный стол вдали от очага – сидеть у пылающего огня, на его взгляд, было бы слишком жарко. Слуга тут же поставил перед ним плоскую тарелку с изображением герба дома Флоренци на дне, на которую выложил горкой ароматное горячее мясо, добавил хлеб и какие-то зеленые овощи и поинтересовался, нужны ли «сэру рыцарю» приборы. Юноша кивнул: традиция есть пищу руками была вовсе не обязательной – даже короли со времен Владимира Второго предпочитали пользоваться ножом и вилкой – и к тому же требовала глубокого знания нюансов этикета, которым Эд, увы, похвастаться не мог. Приборы не замедлили появиться на столе, а вместе с ними наполненный вином кубок. Покосившись на него, юноша попросил воды – напиваться допьяна накануне турнира вовсе не входило в его планы, – которую незамедлительно и получил в высоком прозрачном стакане. Вино, впрочем, так же никто и не подумал забрать.
Мясо (скорее всего, это все же была говядина, но уж точно не крольчатина) оказалось сочным и вкусным, хотя и приготовленным, похоже, почти без специй, хлеб свежим, а вот овощи Эд у не очень понравились – горчили, приходилось все время запивать их водой, которая из-за этого быстро за кончилась. Слуга с запотевшей бутылью, впрочем, был тут как тут и вновь наполнил стакан.
Тарелка Эда уже почти опустела, когда кто-то вновь подошел к его столу. Решив, что это слуга, собирающийся предложить добавки, юноша сделал отрицательный жест рукой, однако тень, нависшая над тарелкой, не исчезла, и Эд с недовольным видом обернулся.
Возле его стола стоял рыцарь в алом плаще участника турнира, совсем молодой, вероятно немногим старше самого Эда, высокий, светловолосый, он приветливо улыбался. От неожиданности Эд растерялся, однако сообразил стереть с лица нелюбезное выражение.
– Прошу меня извинить, сэр, что осмелился пре рвать вашу трапезу, – проговорил между тем незнакомец, убедившись, что на него, наконец, обратили внимание, – но ваш турнирный номер случайно не двенадцать тридцать шесть?
Машинально Эд обернулся через плечо, но рассмотреть свой номер на плаще, не снимая того, было невозможно. Впрочем, юноша и так помнил его наизусть.
– Нет, сэр, мой номер – тысяча двести тридцать девять. Двенадцать тридцать девять, если вам так удобнее.