– Ну, нет! Ну как её переспорить?! – сдался со смехом Георгий.
– А у моих ливанских подружек в четырнадцать лет уже женихи есть! – продолжала доходчиво объяснять Инна, начиная злиться от того, что никто не относится серьёзно к её, очень разумным, по её же мнению, словам. – А ты меня всё ребёнком считаешь! А ты, Имад, вообще слепец! Ну и уезжай, ищи себе грудастую корову, сам потом пожалеешь! – она расплакалась и убежала.
– Инка, ты чего? Подожди! Я же вообще ничего не сказал! – крикнул он вслед.
– Вот и дурак! – откуда-то из дома выкрикнула она.
От этой подростковой отчаянности на душе у всех стало тяжело. Инночка, которую все любили, была всегда настолько искренней, что этим и пугала, и обезоруживала. Она, и правда, при высоком росте была абсолютно ещё не сформировавшейся девушкой и на фоне раноразвивающихся ливанок выглядела каким-то оленёнком с острыми коленками. Её признания, как у Татьяны Лариной, были настолько беззащитными, что не могли никого оставить равнодушными. Давно все видели, как особенно она относится к Имаду. И больше всех был подавлен и испуган именно он сам.
– Дядя Георгий, я, правда, не давал повода. – смутился он, чувствуя себя виноватым.
– Да ей и не нужен повод, возраст такой. Бедная моя девочка! Ты знаешь, Ахмед, а может, и правда пришло время нам разъехаться? Загостились уже. Я денег заработал столько, что там самым крутым буду. Не всю жизнь же нам на чужбине, пора домой! Да и Инночка там забудет всё, на расстоянии-то оно легче.
Воцарилось молчание. Медленно до всех начал доходить смысл только что сказанных слов. Первой отреагировала Ниночка:
– Гоша, ну это же не шутки! Приезды, отъезды.
– Да я и не шучу. Мы же не завтра уедем, за месяц-другой соберёмся и поедем. Как раз Данилка к школе успеет. И вы давайте с нами на пару недель махните, а то вон за работой света белого не видите.
Говорил он совершенно серьёзно, и было видно, что мысль эта не новая, а давно уж созревшая в его голове. И воплотил в жизнь свой план Георгий так же серьёзно.
Когда определились с поступлением Имада в Бейрутский университет, решив, что в свежеразваленный союз глупо ехать учиться бизнесу, всей компанией поехали в Москву. Кто в гости, а кто насовсем. Ахмед с Георгием прозондировали почву и решили, что уж слишком разгулялась столица и вкладывать деньги в бизнес спокойнее в Ереване. Анжела с Ниночкой, сроднившиеся за эти годы, проводили всё время вместе и разговаривали столько, будто жили предыдущие годы с заклеенными ртами. Инночка, еле пережившая свой тогдашний позорный вечер, была в основном с ними и держалась с Имадом холодно и отстранённо. Они знали, что расстаются не навсегда, но уж точно надолго. И хоть и обещали друг другу видеться минимум раз в год, но жизнь захватила их в свой круговорот, и в следующий раз встретиться им пришлось только через четыре с половиной года, на похоронах Цили.