В Чернигове начались народные волнения. Воевод князя Татева, князя Петра Шаховского и Воронцова-Вельминова схватили и выдали Дмитрию. Только один из троих, последний, сохранил верность присяге и был казнен. Оба князя перешли на сторону царевича и остались в его свите. Это были первые знатные перебежчики, но далеко не последние.
Главной крепостью всего края был Путивль, единственный город с каменными стенами. Взять эту твердыню штурмом сходу было невозможно, осаждать – не с чем. Но делать этого и не пришлось. Население восстало, стрельцы гарнизона выступили за «законного государя», воеводы сдались и поспешили присягнуть Дмитрию. В качестве трофеев он получил сильную артиллерию и немалую казну, в которой нуждался еще больше, чем в пушках.
Точно так же пали Курск и Рыльск.
Единственным местом, где Самозванцу дали отпор, была Новгород-Северская крепость, начальник которой Петр Басманов поддерживал крепкую дисциплину и отбил все попытки штурма. Однако общей ситуации это не изменило. Весь юго-запад был на стороне Дмитрия. В начале зимы ему передалась небольшая, но стратегически важная крепость Кромы – через некоторое время ей предстояло стать центром военных действий.
Пока побеждали не поляки, побеждало имя «природного» государя в противовес «небогоданному» московскому царю. Но правительство наконец отправило на подавление восстания большую армию, и теперь мятежникам предстояло показать, чего они стоят на поле брани.
Это испытание маленькое польско-казацкое войско выдержало с честью. Правда, к зиме оно сильно увеличилось за счет многочисленных добровольцев и уже являлось польско-казацко-русским с количественным преобладанием третьего элемента. Большинство теперь составляли перебежчики-стрельцы, горожане, крестьяне и бродяги. Это, собственно, была уже не интервенция, а гражданская война.
Но численное преимущество все равно было на стороне царской рати. В ней насчитывалось порядка 50 000 человек, вел ее князь Федор Мстиславский. Он был невеликим полководцем, но для Бориса это не имело значения. Мстиславский, потомок Гедимина, считался знатнейшим вельможей державы, что было важно в этой войне авторитетов, а в исходе боевого столкновения при таком перевесе сомневаться вроде бы не приходилось.
Войско Самозванца оказалось зажато между царской армией и Новгородом-Северским, где засел упорный Басманов. Положение казалось безвыходным, но удача сопутствует отважным. Пока Мстиславский производил тяжеловесные маневры, польская конница предприняла отчаянную атаку, и одному отряду удалось прорваться к ставке князя. Он был ранен, что вызвало в войсках замешательство, и они в беспорядке отступили.