Если бы он ответил на ее требования и согласился на роль в этих драмах, она бы наверняка привязалась к нему физически гораздо сильнее. Однако муж Лилит понятия не имел о том, как нужно пробуждать страсть в женщине и не знал ничего о тех прологах, которые необходимы, некоторым примитивным натурам. Вместо того, чтобы идти ей навстречу, как только волосы ее электризовались, лицо оживало, глаза начинали метать молнии, а тело становилось беспокойным и нервным, как у рысака, он ретировался за стену объективного понимания, дружеского подтрунивания и приятия ее поведения, словно речь шла о каком-то животном в зоопарке, над которым смеешься, но настроение которого не понимаешь. Именно из-за этого Лилит и чувствовала себя в изоляции — все равно что дикий зверь в безжизненной пустыне.
Когда бы она ни приходила в лихорадочное бешенство, мужа никогда не оказывалось поблизости. Он был как некое высшее анонимное существо, которое выжидало, пока она снова не придет в себя. Если бы он вел себя как такое же примитивное животное и ждал ее на другом конце пустыни, если бы он встречал ее с таким же возбуждением в волосах, в коже и в глазах, если бы он явил перед ней то же примитивное поведение и только ждал повода, чтобы броситься в ее бешеные объятия и ощутить тепло и силу противницы, тогда бы они, быть может, и нашли друг друга. Их враждебность могла бы развиться в страсть, их губы могли бы встретиться, и они почувствовали бы зубы и языки друг друга. В ярости их половые органы соединились бы, а тела обрели бы одновременную разрядку этого жестокого напряжения.
В тот вечер он точно так же сидел и рассматривал ее с этим выражением в глазах, а она устроилась под лампой и яростными мазками воплощала замысел, так словно потом собиралась его поглотить.
Вдруг муж заговорил:
— Кстати, то, что я привез тебе и что ты растворила в кофе, было вовсе не сахаром. Это была «испанская муха», порошок, который вызывает эротическое возбуждение.
Лилит была потрясена.
— И ты мне это дал?
— Да, я хочу взглянуть, какое он окажет на тебя воздействие. Я посчитал, что нам обоим будет от этого хорошо.
— Ах, Вилли, — сказала она, — ну и шутку ты сыграл со мной! А я-то обещала Мабель сходить с ней в кино. Мне необходимо это сделать, она просидела дома всю неделю. Что если это начнет действовать во время фильма?
— Если ты ей пообещала, то, естественно, должна идти. Но я тебя дождусь.
Отправляясь за Мабель, Лилит находилась в состоянии острейшего возбуждения. Она не решилась признаться в том, что с ней сделал муж. У нее были свежи в памяти те истории, которые она слышала об испанской мухе. В восемнадцатом веке ею много пользовались во Франции. Лилит вспомнилась история об одном сорокалетием дворянине, который, устав от любовных связей с самыми красивыми женщинами, так сильно влюбился в танцовщицу, которой было всего двадцать лет, что провел в ее постели трое суток — и совершил этот подвиг с помощью испанской мухи. Лилит пыталась представить себе, как это произойдет, как она внезапно и без предупреждения ощутит воздействие и будет вынуждена поспешить домой к мужу и признаться перед ним в том, что возбуждена.