— Ненавижу этот город, — страстно заявила она.
Он мягко подвел машину к опрятному белому домику. Сказал:
— Подождите здесь, — и вошел.
Возвратился он со стаканом воды и двумя таблетками аспирина на ладони. Нервы Сабины начали распутываться. Она послушно взяла воду и аспирин.
Он направил луч мощного фонарика на куст и сказал:
— Посмотрите!
В ночи она увидела бархатные цветы с черными сердцами и золотыми глазами.
— Что это за цветы? — поинтересовалась она, чтобы сделать ему приятное.
— Розы Шарона, — ответил он с благоговением и чистейшим ирландским акцентом. — Они водятся только в Ирландии и на Лонг Айленде.
Возмущение Сабины убывало. Она испытала нежность к розам Шарона, к покровительству полицейского, к его попытке найти замену тропическим цветам, маленькую красоту в ночи.
— Сейчас я засну, — сказала она. — Можете забросить меня в Пенни Коттедж?
— О нет, — ответил он, садясь за руль, — Мы будем ехать вдоль моря до тех пор, пока вы уже не сможете терпеть сонливость. Вы ведь сами знаете, что нельзя заснуть, пока не найдешь то, за что будешь благодарен, нельзя заснуть, пока сердишься.
Она не могла с прежней ясностью слышать его долгие и бессвязные истории о работе телохранителя и встрепенулась только, когда он сказал:
— Сегодня вы двое заставили меня взгрустнуть о доме. Вторым был парень из английских ВВС. Был авиатором всю войну, пошел добровольцем в семнадцать. Теперь он отстранен от полетов и не может с этим смириться. Он потерял покой, все носится и нарушает правила дорожного движения. От красного света сходит с ума. Когда я понял, в чем дело, то перестал выписывать ему квитанции. Он привык к самолетам. Оказаться на приколе — тяжко. Я знаю, что он испытывает.
Она чувствовала поднимающийся от земли туман сна, несущий ароматы роз Шарона; в небе сияли глаза отстраненного от полетов авиатора, до сих пор не привыкшего к маленьким масштабам, к сморщенным пространствам. Существовали другие человеческие существа, предпринимавшие далекие перелеты, а добрый полицейский, высокий, как крестоносец, следил за ними со стаканом воды и двумя таблетками аспирина; теперь она могла спать, она могла найти себе постель при помощи его фонарика, освещающего замочную скважину, его автомобиль так мягко и нежно отплывал прочь, его белые волосы говорили «спать»…
Сабина в телефонной будке. Алан только что сказал, что сегодня не сможет прийти. Сабине захотелось опуститься на пол и разрыдаться от одиночества. Она захотела вернуться в Нью-Йорк, однако он попросил ее подождать.
Существовали места, похожие на древние могилы, где один день был столетием небытия. Он сказал: